Москва слезам не верит: сборник

— Так, — сказала Наташа, — тогда мне дадут не менее пятнадцати суток и, естественно, сообщат на работу. Боюсь, что на этом моя карьера фотокорреспондента закончится.

Дивов молчал, обдумывая. Раздался звонок в квартиру. В коридор одновременно вышли Дивов, Наташа и сосед. Вошел лейтенант одних лет с Дивовым. И тут Дивов взял инициативу на себя.

— Вы в свою комнату, — приказал Дивов Наташе. — Вы в свою, — приказал он соседу. — А мы с вами пойдем на кухню, — приказал он лейтенанту.

— Я требую… — начал сосед.

— Выполняйте приказание, — сказал Дивов и, не оглядываясь, прошел на кухню.

— Выполняйте, — не очень уверенно подтвердил лейтенант и прошел за Дивовым.

Через некоторое время лейтенант вызвал соседа и Наташу в коридор.

— Очень жаль, Вольдемар Петрович, — сказал лейтенант, — что я в вас ошибался.

— Послушайте, — возмутился сосед. — Кому вы верите?

— Мы, естественно, проверим, — сказал лейтенант, — но у меня нет оснований не доверять капитану Дивову.

— Какому капитану? — опешил сосед.

— Капитан пограничных войск Комитета государственной безопасности Дивов Александр Петрович, — представился Дивов. — Прошу прощения, что не представился раньше, но я не имел такой возможности.

— Вы, разумеется, можете писать заявления на свою соседку и дальше, — сказал милицейский лейтенант соседу, — но если Наталья Николаевна напишет заявление на вас и медицинская экспертиза подтвердит, мы привлечем вас к уголовной ответственности. Честь имею, — лейтенант взял под козырек.

Дивов щелкнул каблуками. Они пожали друг другу руки.

— Счастливо отдыхать, товарищ капитан, — пожелал лейтенант и вышел.

Некоторое время все трое стояли в коридоре молча.

— Будем считать инцидент исчерпанным, — сказал Дивов.

Сосед молча прошел в свою комнату.

— Что вы ему рассказали? — спросила Наташа, закрыв дверь своей комнаты на щеколду.

— Правду, — сказал Дивов.

— И то, что вы знаете меня всего пятнадцать минут?

— Да, и это, — подтвердил Дивов. — Но, кроме того, я сказал, что вы мне нравитесь и я буду защищать вашу честь.

— Боже мой, — сказала Наташа, — первый раз в жизни защищают мою честь. До этого я всегда защищалась сама. Знаете, я никогда не думала, что это так прекрасно, когда тебя защищают. Чет же я расселась? Вы же с дороги. Я сейчас вас покормлю. — Наташа бросилась к холодильнику. — Есть молоко и два яйца, сыр. — Она вынула сыр, и рассмотрев его, добавила: — Нет, сыра, пожалуй, нет. Очень уж он зелененький. У меня даже где-то выпить есть. — Она достала из шкафа бутылку, но там практически не было никакой жидкости.

— Рядом магазин, — сказал Дивов. — Я сейчас спущусь и куплю.

Наташа достала кошелек, высыпала на стол мелочь, смятые рубли.

— Обижаете, девушка, — сказал Дивов. — Как вы могли убедиться, вы имеете дело с офицером и мужчиной.

Наташа и Дивов завтракали. На столе стояли две бутылки вина, лежали помидоры, огурцы, редиска, лук. Дивов разлил вино.

— Откуда это все? — удивилась Наташа. — В нашем магазине такого никогда не бывает.

— А рынок недалеко. Давайте выпьем, — предложил Дивов, — чтобы на этом все ваши неприятности закончились.

— Я бы не возражала, — сказала Наташа. — Послушайте, я не знаю, кто вы, откуда, расскажите о себе. Вы в отпуске? Вы с женой?

— Я не женат, — сказал Дивов.

— Такого быть не может, — сказала Наташа.

— Почему? — насторожился Дивов.

— Вам сколько лет? — спросила Наташа.

— Двадцать восемь, — сказал Дивов.

— Вот-вот, — сказала Наташа. — Я и говорю, не может быть. У меня нет ни одного знакомого, который был бы не женат. Нет, время от времени они разводятся, но в холостом состоянии они почему-то не задерживаются.

Их, как эстафетную палочку, тут же подхватывают. Вы из нашего города?

— Нет, я из деревни, — сказал Дивов.

— А сколько вы здесь пробудете?

— Дня три-четыре, — сказал Дивов. — Сейчас поеду в комендатуру, ребята помогут с гостиницей, хочу походить в театр.

— Театр я вам обеспечу. Знаете, у меня к вам просьба, не надо в гостиницу, поживите у меня. Пусть он думает, — она кивнула на дверь, — что у нас с вами любовь. И когда вы уедете, он будет думать, что я под охраной пограничных войск Комитета государственной безопасности. Он тогда ничего мне не сделает больше. Тогда я буду хозяйкой. Я буду диктовать условия.

— Зачем вам диктовать условия? — спросил Дивов.

— Отмщенья, государь, отмщенья… Я вас умоляю, останьтесь у меня, будете спать на тахте. Ой, что я несу, что вы обо мне можете подумать, простите меня.

— Если надо, я могу остаться, — сказал Дивов.

— Но вы не подумайте, что я вместе с квартирой предлагаю и себя.

— Я так не думаю, — сказал Дивов.

— Странный какой-то разговор у нас. Не знаю, почему я к вам отношусь с таким доверием, ну, прямо, как к отцу.

— Понятно, — сказал Дивов.

— Да нет же, я ни на что не намекаю. Я и моложе вас всего-то на семь лет. Какую-то чушь несу. Вот вы сидите, и мне так покойно, не знаю даже, почему.

И тут в коридоре раздался телефонный звонок. Они слышали, как открылась дверь соседа, как он сказал: «Алло», и очень деликатно постучал км в дверь:

— Наталья Николаевна, вас к телефону.