Москва, Токио, Лондон - Двадцать лет германской внешней политики

Тов. Тухачевский поинтересовался мнением Адама относительно унификации артиллерии, который свел их к 6 образцам. В ответе Адама чувствовалась некоторая неуверенность, в то время как пояснения т. Тухачевского выказали глубокое знание современной техники артиллерийских образцов, и это не могло не произвести соответствующего впечатления на Адама. Адам в свою очередь интересовался опытом механической тяги артиллерии из периода советско-польской кампании 1920 г. Тов. Тухачевский ответил, что в тот период механизация пребывала в первоначальной стадии и использование ее ограничивалось первыми днями наступления.

Начальник отдела внешних сношений СУХОРУКОВ

Дирксен о встрече с Тухачевским

13 ноября 1931 г.

(...) Меня интересовал в особенности вопрос о сотрудничестве в области специальной индустрии. (...) Для меня является сомнительным, сможет ли быть выполнен строительный план, относительно которого состоялось соглашение, на что указано в договоре и выполнения которого ожидает Советское правительство. На заводах наблюдается большой недостаток в квалифицированных рабочих, и требования заводоуправления о предоставлении необходимого количества обученной рабочей силы, ввиду недостатка соответствующего человеческого материала не удовлетворяются. В результате этого не развертывается производство всех трех предусмотренных в договоре различных типов, а производится только 10-сантиметровый тип.

(...) Тухачевский высказал затем еще ряд различных жалоб, которые все сводились к тому, что мы снабжаем Советское правительство материалами неудовлетворительно и что оно информируется по многим вопросам более полно со стороны Англии либо Италии.

В связи с этим он упомянул, в особенности, о новых танках германской конструкции, которые мы, очевидно, держим в секрете, в то время как с английской стороны нам были предоставлены чертежи. Далее он также назвал нефтемотор фирмы "Юнкерс", вызывающей здесь к себе оживленный интерес. Что касается танка, г-н Адам обещал навести справки и, в случае благоприятного исхода их, удовлетворить это желание.

Что касается нефтемотора, г. фон Манштейн заявил, что его учреждение до сих пор не располагало еще такими средствами, чтобы приобрести себе подобный экземпляр.

Г-ну советнику посольства фон Твардовски для сведения

Ворошилов: "я вас еще раз заверяю, что все наиболее ценное и важное вам передается"

19 ноября 1931 г. Совершенно секретно

Адам. Рейхсвер твердо уверен в продолжении в будущем тех же дружественных отношений, которые существуют между нами до сих пор. Мы стоим на той точке зрения, что оба государства должны полагаться друг на друга и совместно работать. Я лично смотрю с большим уважением на русский идеализм, на русскую силу и на русскую работу. (...) Общественное мнение наших солдат немного обеспокоено Вашими переговорами с Францией, но мы уверены, что это идет у Вас не от сердца, а исходит из материальных расчетов, не больше. Конечно, было бы у нас больше беспокойства, если бы под давлением Франции Вами велись переговоры с Польшей. (...) Для армии было бы очень неприятно, если бы при этих переговорах с Польшей были бы подтверждены наши существующие границы, которые мы не можем признать за Польшей. (...) И Вам, и нам нужен мир. (...)

Ворошилов. (...) Я должен заверить самым категорическим образом, что в переговорах с Францией нет и не может быть ничего, направленного против Германии. Наша страна заинтересована в добрососедских отношениях со всеми государствами. Не исключена возможность, что мы будем вести с Польшей переговоры о пакте о ненападении. (...) Но разговоров о границах и вообще о Германии мы вести с поляками не собираемся. С Польшей мы можем говорить только о взаимном обязательстве не нападать друг на друга.

Адам. Я уже сказал и Вы подчеркнули, что Вам и нам нужен мир. Но хоть мы и миролюбивы, нас могут принудить к войне. Пока существует свет, когда кто захочет воевать, никакие пакты не помогут. (...) Я того мнения, что между Советским Союзом и Францией существует обоюдная подозрительность. Генерал Гаммерштейн (...) готов способствовать улучшению этих отношений. (...) В наших сношениях с Литвой Мемельский вопрос является до сих пор открытой раной. Но между нашей и литовской армией большая дружба, которая в этом году еще укрепилась, у нас среди военных есть люди, которые мечтают о военной конвенции с Литвой.

Ворошилов. Я вполне согласен, что, невзирая на стремление и нашего и Вашего государства к миру, может создаться обстановка, когда придется защищаться от нападения. Не могу возразить и против того, что пакт не есть полная гарантия от войны. Но сейчас, когда мировая война еще свежа в памяти у народов, пакт о ненападении имеет ту особенность, что вокруг него можно мобилизовать общественное мнение, которое при наличии пакта может повернуться вдвойне, не в пользу нападающей стороны. В этом именно смысле пакт может иметь известное значение. (...)