Москва в очерках 40-х годов XIX века

Ходатай по делам обыкновенно уверяет легковерного мужичка, что уж так мастерски напишет, что ему и хлопотать по делу будет не нужно; «все получишь, любезный, – говорит он, – меня только смотри не забудь»; и, рассуждая таким образом, между прочим добивается, нет ли у мужика какой- нибудь тетки, снохи или свата, деверя, которые бы повздорили с своим соседом о клочке земли или о каком-нибудь рубле; нет ли какого-нибудь крепостного человека, отыскивающего себе свободы из владения разночинца; «присылай их сюда ко мне, – говорит всемерный стряпчий, – уж выиграю дело, будет век благодарен».

Мужик часто верит регистратору, а ему того только и надо; он валяет себе свои дешевые просьбы, городит в них турусу на колесах ^{10} , получает четвертаки и жуирует ^{11} по-своему. Иногда осторожный мужичок просит ходатая своего прочесть ему написанную просьбу, чтоб знать, что такое в ней написано и, дескать, есть ли склад; так как действие обыкновенно происходит на лестнице присутственного места или на улице, то приказный отводит крестьянина куда-нибудь за угол или соглашает его посетить харчевню, и там за парами чая он ему читает: «такому-то и прочее и прочее, жалоба крестьянина экономической Паршиванской волости, села Кузнецова, Анофрия Иванова о следующем: Я, крестьянин Анофрий Иванов, по прозванию Башлык, я, принадлежав сперва экономической волости Сапелькиной, я с 1810 года переписан за вышереченною волостию, я имею дочь, я имею одну законную дочь Феоктисту, я ее воспитав, а теперь утратив, я сперва крепостной, но отпущен быв на волю, а дочь помещиком Тетехином была продана одному купцу, а купец продал попу, а поп продал казакам, а казаки продали жиду, жидам крепостных держать воспрещено и потому все сие есть несправедливо и Феоктисте следствует свобода!»

На словах несправедливо и свобода ходатай делает сильные ударения и посматривает на мужичка, а тот обыкновенно в это время думает, что эти же самые слова будут непременно словами решения судебного места и отвечает: «хорошо, родимый, хорошо, так; ну вот тебе-ка за труды!». Четвертак погиб, гербовая бумага также погибла, по этой бестолковой просьбе Анофрий о своей Феоктисте не добьется толку целые годы; остается в выгоде один только приказный, который весело пропивает полученный даром четвертак.

Балы, маскарады и концерты

С ноября месяца до самого Великого поста в высшем и среднем круге московского дворянства давались вечера и балы. Балы у аристократов иногда бывали так роскошны и великолепны, что могут без всякого пристрастия назваться европейскими; в это время радушный хозяин изобретает все возможные средства, чтоб доставить удовольствие гостям: блестящие залы, горящие тысячами огней, стройный оркестр, очаровательные наряды женщин, так привлекательно и прозрачно одевающие прелести наших красавиц; их большие черные глаза, миленькие, маленькие ножки, наконец конфекты и прочее приличное угощение, а в заключение вкусный ужин. Ну, право чудо, и кажется, что может быть лучше, приятнее бала?.. Но как жаль, что лета, в которые он нам так нравится, слишком непродолжительны, и в нынешнее время молодой человек не успеет оглянуться, как уже все ему надоело; ему едва минуло 25 лет, а он не только не танцует, но зевает на балу. Нынче молодые люди почти не говорят с женщинами без особенных целей; наши красавицы щеголихи принуждены вертеться и любезничать с мальчиками, между тем как пережившие за 25 лет стоят важно и наводят на них свои лорнеты.

Мне кажется, не женщины, но мужчины причиною, что в больших обществах существует до сего времени, так сказать, какая-то натяжка и в гостях нет общего желания повеселиться и быть любезным, что необходимо для того, чтоб было оживлено общество. У нас на балу пока не заиграла музыка и не начались танцы, немногие из мужчин позволяют себе подходить к дамам и разговаривать с ними, и я не понимаю, неужели мужчины ждут времени, когда женщины сами начнут заискивать их разговора? Помилуйте, тогда нам останется одно только: приседать перед ними.

Сказавши несколько слов о частных балах в Москве, Вистенгоф переходит к общественным и маскарадам.

Общественные балы бывают зимою в Благородном, Купеческом собраниях и Немецком клубе; в них также продолжаются до самого Великого поста маскарады. Сверх того, даются танцевальные вечера некоторыми танцмейстерами. На этих вечерах обыкновенно танцуют одни дети, и несколько балов дает почтенный и любимый всеми поставщик Уогель, который, уча теперь танцевать детей высшего общества, когда-то учил тому же их бабушек и дедов.

Благородное собрание обыкновенно открывается 20 ноября или блестящим балом 6 декабря, в день тезоименитства императора, и закрывается денным балом в субботу на Масленой неделе: тут вы можете видеть всех московских красавиц и невест в полном блеске их настоящей красоты, при дневном свете и лучах уже весеннего солнца.