Москва в улицах и лицах

В "Словаре" можно узнать, что сказал адмирал Нельсон в адрес Суворова: "Нет в Европе человека, любящего Вас так, как я, не за одни великие подвиги, но и за презрение к богатству. Горжусь тем, что по уверению видавшего Вас в продолжении многих лет, имею сходство с вами ростом, видом и ухватками". И здесь же сохранено высказывание Потемкина о Суворове: "Суворова никто не пересуворит".

Первые театральные огни зажглись на улице в начале ХIX века, тогда перед спектаклями кареты останавливались у дома генерала П. А. Познякова. И это здание есть в "Альбомах Казакова". Его построил "обер-гофмаршал, камергер и кавалер" Григорий Никитич Орлов. Генерал выкупил у него владение летом 1812 года и быстро возвел вдоль переулка протяженный корпус, где помещался театральный зал. Он уцелел, когда Москва горела. Здесь, пока месяц в городе жил Наполеон, выступала французская труппа. Так что в свободные вечера император Франции приезжал на Большую Никитскую в театр.

Представления в нем происходили и после освобождения Москвы. Ставил спектакли Сила Сандунов, прославивший свое имя Сандуновскими банями, о них - впереди. Театр пользовался популярностью у зрителей, а злые языки, в том числе Фамусов в "Горе от ума", высмеивали генерала за его страсть к сцене:

А наше солнышко? Наш клад?

На лбу написано: Театр и Маскерад.

Дом зеленью раскрашен в виде рощи,

Сам толст, его артисты тощи.

Классический двухэтажный особняк с антресолями, служивший фасадом театра, перестраивался. В наш век на него взгромоздили два этажа, теперь это безликий жилой дом.

Такие люди жили некогда в приходах Малого и Большого Вознесения...

Как выглядела улица в далеком прошлом, триста лет назад, дают представление палаты XVII века на Большой Никитской, 16. Они соседствуют с храмом Малое Вознесение, "домом Брюса", Консерваторией. И все вместе образуют ансамбль, который иллюстрирует известную пословицу: Москва не сразу строилась.

За бульварами улица застраивалась дворянскими усадьбами и особняками, домами с мезонинами, доходных домов почти нет. В одной из этих усадеб мы видим оштукатуренный деревянный дом на Большой Никитской, 46. В сороковые годы ХIХ века он принадлежал Васильчиковым. Один из них, князь Илларион Васильевич, убедил Николая I стрелять по восставшим 25 декабря 1825 года картечью.

- Вы хотите, чтобы я пролил кровь своих подданных в первый же день царствования? - спросил обескураженный царь.

- Да, чтобы спасти вашу империю.

"У Васильчиковых по средам большие вечера", - оставил запись А. Ф. Писемский. На эти вечера приходили Гоголь, Щепкин, Грановский, Тютчев, Айвазовский...

В доме перед революцией помещалась гимназия, при советской власти школа, директором которой была родная сестра Михаила Булгакова. Она позволила ему ночевать с молодой женой на диване в учительской. Это мне рассказала Любовь Евгеньевна Белосельская-Белозерская, ночевавшая на том диване, пока не была найдена квартира, названная молодоженами "голубятней", в Чистом переулке.

В том месте, где простиралась усадьба Гончаровых, построен доходный жилой дом. В нем поселился в 1903 году и прожил свыше тридцати лет Владимир Иванович Немирович-Данченко, изучавший физику, математику, право в Московском университете, но нашедший себя в театре. После встречи с ним Константин Станиславский основал Художественный, где они были содиректорами. Третьим содиректором стал Савва Морозов, радовавшийся, что кроме коммерции нашел себя на поприще искусства. Но счастье длилось недолго. Вскоре после того как Немирович поселился в этом доме, триумвират распался из-за возникшего антагонизма между Саввой и Немировичем, занимавшимся и режиссурой, и драматургией. Морозов пытался влиять не только на финансовую часть, но и на политику театра, выбор пьес, авторов. Тут взгляды содиректоров резко разошлись. Савва уступил в борьбе, где в союзе с Немировичем оказался Чехов... Эта драма стала одной из причин самоубийства Морозова, не нашедшего сил, чтобы создать новый театр, как того хотели Максим Горький и Мария Андреева, не разделившая любовь покойного, завещавшего ей 100 тысяч рублей...

ХIX-ХХ века придали Большой Никитской образ, хорошо нам знакомый. Остаться как прежде, двухэтажной - улице, конечно, не удалось. Но и после строительного бума мы видим черты прошлого - фасад бывшего дворца Екатерины Дашковой. Над его прежним входом и двумя этажами поднялись стены Большого зала Московской консерватории. 7 апреля 1901 года в нем в исполнении симфонического оркестра прозвучала увертюра к "Руслану и Людмиле". Так началась история, которая продолжается на наших глазах. Этой же увертюрой, исполненной на рояле Петром Чайковским 1 сентября 1866 года, состоялось открытие Консерватории в известном нам доме на Воздвиженке, 13 (в нем выступал "В.В", осмеянный молодым Ильичем), куда попала фугасная бомба.