Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова

Семья Поливановых, как и семья Лопухиных, тоже была не маленькая. Между Лермонтовым и старшим сыном Поливановых Николаем были очень близкие, дружеские отношения. Лермонтов поверял ему свои самые интимные, сердечные дела. «Протяни руку и думай, что она встречает мою», – пишет он другу летом 1831 года.

Отец Поливанова был недоволен дружбой сына с кружком Лермонтова. С точки зрения старой дворянской Москвы эти юноши были заражены «вредным вольнодумством».

23 марта 1831 года Лермонтов поздно засиделся у Поливанова. Вместе со своим другом он тревожился за последствия, которые могла иметь для него одна студенческая история.

На нравственно-политическом отделении читал лекции профессор Малов, человек тупой и невежественный, грубо обращавшийся со студентами. Они решили прогнать его из аудитории. На подмогу пришли товарищи с других отделений. После первой грубости профессора начался крик, свист. Студенты гурьбой проводили Малова через университетский двор и выбросили на улицу его калоши.

Университетское начальство поступило очень тактично. Оно представило царю дело законченным и тем спасло студентов. Николай I, по своему обыкновению, мог усмотреть здесь бунт или заговор, и студентам за ребяческую шалость грозила тюрьма.

Зачинщики, среди которых был Герцен, отбывали наказание в карцере, куда их посадило пансионское начальство и куда товарищи приносили им тайком угощенье. Лермонтов, который тоже принимал участие в «маловской истории», ждал для себя строгого наказания, вплоть до ссылки. Ночью 23 марта 1831 года в комнате своего друга, во флигеле дома Поливановых на Молчановке, он писал:

Послушай! вспомни обо мне.
Когда законом осужденный
В чужой я буду стороне –
Изгнанник мрачный и презренный. –
И будешь ты когда-нибудь
Один, в бессонный час полночи,
Сидеть с свечой…. и тайно грудь
Вздохнет – и вдруг заплачут очи;
И молвишь ты: когда-то он,
Здесь, в это самое мгновенье,
Сидел тоскою удручён
И ждал судьбы своей решенье! –

Поливанов сделал приписку о том, что стихи написаны ночью, в его комнате, когда Лермонтов «вследствие какой-то университетской шалости», «ожидал строгого наказания» [54].

Написав стихи, вероятно, на первом попавшемся клочке бумаги, как он это делал обычно, Лермонтов потом старательно переписал их в альбом другу.

Альбом Поливанова – в зеленом сафьяновом переплете, с золотым обрезом и зелеными муаровыми форзацами. Посредине золотом сделанная надпись: «Souvenir» [55].

Этот нарядный сафьяновый альбом [56]неотделим от быта дворянских особняков Поварской и Молчановки. Из комнаты Николая Поливанова он часто попадал вниз, в гостиную, и рисунок корзины с розами на его странице мог быть сделан с натуры в одной из комнат дома.

Альбом – постоянный спутник, свидетель событий повседневной жизни, дружеских ночных бесед и товарищеских пирушек. Стихи писались в альбом на разные случаи и снабжались приписками, когда, где, по какому поводу они написаны. В альбоме мелькают имена родных, друзей и просто знакомых. Этот альбом любили сестры Поливанова – Sophie и Barbe [57]. Они писали брату стихи, рисовали и наклеивали картинки, засушивали цветы.

* * *

Зимнее утро. Двор покрыт пушистым снегом. Узкая дорожка протоптана к калитке. По ней идет дворник в тулупе и рукавицах, с лопатой. Он отгребает снег от ворот. На двор медленно въезжают нагруженные розвальни, потом другие, еще и еще. Обоз с провизией приехал из Тархан. На дворе начинаются крики и беготня. Тащат мешки с мукой, несут мороженых кур, гусей, индеек, громадные бутыли с наливкой, банки с соленьями и вареньями.

Обоз разгружен. Усталые лошади пофыркивают в конюшне. Снег на дворе притоптан. Валяется неубранный навоз, клоки сена, напорошено соломой.

Вечереет. Загораются огни. Через сени, кухню, девичью, по деревянной лестнице с перильцами можно подняться в мезонин.

Темный, узкий коридорчик с низенькими дверцами – одна из них в комнату, где живет Лермонтов. В комнате мезонина низкий потолок, маленькие окна. Здесь стоит деревянная кровать, письменный стол, шкаф с книгами. Глобус, рядом карта, над диваном несколько гравюр.

Среди книг, выстроившихся на полке, – «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы» Пушкина, альманах «Полярная звезда» на 1825 год, издаваемый Бестужевым и Рылеевым, с отрывком из «Братьев разбойников», семь глав «Евгения Онегина», выходивших отдельными книгами с 1825 по 1830 год. Другая полка туго набита синими книжками журнала «Московский вестник». Много книг на иностранных языках: толстый том Байрона, «Гамлет» Шекспира, «Разбойники» Шиллера, сочинения Шеллинга.