Москва – Врата Демонов

И, конечно, самым большим плюсом ее нынешней работы была свобода. Забрав журналы регистрации и накладные, она работала дома — когда хотела и сколько хотела, никуда по утрам не отправляясь. Все, что требовалось ее клиентам, — это штампик согласования от камерального отдела налоговой инспекции. А работала она для этого днем или ночью, пьяная или трезвая, дома, на даче или в дорожном мотеле, в короткой юбке или длинной, в лифчике или вовсе без нижнего белья — заказчиков нисколько не интересовало.

— Пи-пи-пи, пи-пи-пи… — Руля планшетом, словно рулем автомашины, Юля в своем бежевом костюмчике показалась из-за шкафа, отгораживающего ее спаленку, и уткнулась головой Алине в бок. — Пых-пых-пых… Мама, а когда мы будем кушать?

— Сейчас, доченька… Таблицу экселевскую заполню, и пойдем… Сейчас… Сколько там у него? Вроде как «Роммель-уа» у нас на упрощенке? Господи, надо же такое название фирме своей придумать! Немец, что ли?

Запевший голосом Глюкозы телефон все-таки заставил ее оторваться от компьютера, взять сотовый и, мельком глянув на экран, нажать кнопку вызова:

— Привет, мам! У тебя все в порядке? Чего-то голос уж очень встревоженный… У меня?! У меня-то чего может быть?

Алина поднялась из кресла, встала на цыпочки, повела плечами.

— Какая война, мама, ну что ты говоришь? Все у нас в порядке!

Женщина остановилась перед зеркалом, поправила пышные каштановые волосы, обрамляющие округлое лицо. Она не тратила на свою прическу много времени. Волосы сами после каждого мытья так завивались. Тонкие вытянутые брови у нее тоже были каштановые, и длинные ресницы — каштановые, вокруг карих глаз. Какой смысл краситься, если ближайшую неделю выходить она никуда не собиралась? Нос курносый, щеки румяные, губы алые, подбородок острый, с ямочкой… И так красавица!

— Какие новости, мам? Ты же знаешь, у меня нет телевизора!

Алина показала своему отражению язык, двинулась дальше, на кухню. Раз все равно от работы оторвали, надо хоть пельмени сварить.

Готовить Алина умела, но когда поджимали сроки, она забивала морозилку пельменями, а холодильник — компотами. В кипяток высыпала — и все хлопоты. Вкусно и сытно, здоровая пища. И компот, пусть даже из банки, куда полезнее «пепси-колы».

Потом, после сдачи деклараций, они с Юлей, конечно, отъедались, иногда позволяя себе даже выезды на разные курорты. Но во время работы — диета.

— Нет, не знаю… — Вместо холодильника женщина отправилась к окну. — Вот, смотрю наружу. Ничего не происходит. На детской площадке пусто, но за нею кто-то ходит… Нет, машины не ездят. Но у нас тут, в Бригадирском, всегда тихо. Ну какие стрелы, мама, как ты можешь поверить в такую ерунду?! Кто будет стрелять стрелами в стрелячую… Тьфу, в обычную машину? Глупости… Стрельбу действительно слышала. Но ты знаешь, мама, на Новый год пальба бывает куда громче и страшнее!

Алина покачала головой, села на табурет у стола. Юля, руля планшетом, «выехала» на кухню, остановилась напротив матери, вопросительно уставившись на нее.

— Да, доченька, сейчас, — кивнула женщина и тут же нахмурилась: — Нет, мама, кормлю и гуляю! Да, сытая и одетая, не начинай!

Она откинулась спиной на стену и закинула ногу на ногу:

— Мама, не начинай! Мам, мне трех лет семейной жизни хватило за глаза и за уши! Этот козлина ни хрена не работал, вечно доставал свой ревностью, вонял, жрал пиво и водку, сидел у меня на шее да еще послушания требовал! Глава семьи недокастрированный. Нет — и слава богу! И искать не собираюсь, и алиментов мне от него никаких не надо! Чтоб он сдох где-нибудь под забором, и больше про него не слышать! — Алина скрипнула зубами. — Нет, мама, никого у меня больше не было, нет и никогда не будет! Нам с Юленькой и вдвоем хорошо! Мне и один раз наступить на грабли хватило, повторяться не намерена… Нет, не хочу. И не надо меня ни с кем знакомить! Мам, еще слово…

Женщина громко перевела дух.

— Не беспокойся, мама, у нас нигде ничего не происходит. Никакой войны нет, это все глупости. А если где-то и есть, то нас с Юленькой это ни капли не касается.

В этот миг и звякнуло с тонким хрустом оконное стекло.

* * *

Длинноносую уродину, что с треском и лязганьем выползла из узких южных ущелий, воины огнедышащего народа встретили весело и зло, уже неоднократно проверенной уловкой. Заметив демона, Кучур, синеглазая Бронислава с бурой грудью, лиловый желтоглазый Сипах и сизо-рыжая Гельча спрыгнули со скал, мелькнули над травяным ущельем, набрали высоту за горным отрогом из нескольких высоких скал белого камня. Там Кучур описал круг, отставая, а три дракона повернули и величаво проплыли по небу слева направо, словно не замечая приземистого врага.

Насаженный уродине на голову тонкий стебель, метущий молнии, быстро повернулся вслед за ними, готовый разить, но воины, на самом деле внимательно за ним следящие, тут же сложили крылья, проваливаясь вниз, а Кучур выскользнул из-за скал и помчался в атаку. Стебель повернулся к нему — юный воин заложил вираж, проскальзывая в боковое ущелье, а молнии и громы промчались у него за хвостом.