Москва времен Чикаго

Мягди сидел напротив и с удовольствием наблюдал за ней.

Она ела быстро, понимала, что время краткосрочно, и они не успеют поговорить. С трудом оторвавшись от еды, она с благодарностью повернулась к Мягди и сама поцеловала его. Затем, повинуясь внезапно возникшему желанию, обняла его и повалила на кровать. Дальше ей самой уже ничего делать не пришлось.

…Как ни замечательно отдыхать, побывать на своей родине, но работать все-таки надо. Примерно так думал Андрей, отправляясь с утра пораньше из родного Пашкова в Москву. Мать положила ему в машину подари! Глаше: варенье, соленые огурцы и грибочки.

Но стоило ему немного отъехать от пригородного поселка Пашково, как мысли сразу переключились на Петракова. Он, конечно, прозевал ушлого мэра. Если тот поехал в столицу вопреки подписке о невыезде, значит, у него имелись на то серьезные основания.

Какие? С этим вопросом он и явился к Виктору Васильевичу. Тот слегка поморщился:

— Если тебе к прокурору, зачем идешь ко мне?

— Так посоветоваться, Виктор Васильевич!

— А если меня не будет? Привыкай мыслить и действовать самостоятельно. — Но тут же смягчился и ласково проговорил: — Не обижайся, дел невпроворот. Еще два сложных убийства мне подбросили. И оба заказные. Ужас, что в стране творится: идет какой-то массовый отстрел богатых и авторитетов.

— А может, это и к лучшему? — предположил Усков. — Раз мы их по закону привлечь не можем, так хоть сами друг друга перестреляют!

— Так мы слишком далеко зайдем: законы соблюдать нам в первую очередь. И ни одно убийство не должно оставаться безнаказанным. Понятно?

— Понятно. Так вот. Упустил я Петракова. Он, подлец, успел все деньги снять с номерного счета.

— А ты доказал, что эти деньги — не его личные?

— А что, разве надо доказывать, что человек, даже и мэр крупного города, не может заработать миллиарды?

Виктор Васильевич развел руками:

— Надо, Андрей, надо. Иначе ни один суд не осудит такого мошенника. Его защитники и адвокаты такое нагородят, что мы с тобой еще и виноватыми окажемся.

— Да, презумпция невиновности и прочее.

— Вот именно. Доказывать — наша с тобой работа. Так что за дело.

…Свидание Джульетты с Джевеликяном было коротким, но бурным. Они успели не только насладиться любовью, но и коротко переговорить о главном: что сделать, чтобы Мягди мог побыстрее выйти на свободу.

Поэтому покинув следственный изолятор, Джульетта не мешкая направилась к Титовко. Адрес ей сообщил Мягди.

Джульетта подошла к трамвайной остановке, чтобы доехать до метро. Открыла сумочку, в которой еще оставались какие-то намеки на деньги, и обнаружила в ней толстую пачку сотенных купюр. Причем не в рублях, а в долларах.

Оказывается, пока она приводила себя в порядок после бурных ласк, Мягди незаметно сунул деньги ей в сумочку.

Первым ее побуждением было вернуться и отдать их. Но, по здравом рассуждении, она решила, что деньги ей еще пригодятся. Возможно, придется нанимать для Мягди толкового адвоката и платить ему немало. Да и Зина с нетерпением ожидала ее возвращения. Разумеется, не с пустыми руками.

Поэтому она тут же поймала такси и поехала в Госкомимущество.

Она показала редакционное удостоверение, и ее пропустили, указав номер кабинета Титовко. Она быстро поднялась на нужный этаж, нашла дверь с необходимой фамилией и толкнула ее.

Изумленному взгляду журналистки предстала странная парочка: Титовко сидел за своим столом, а рядом с ним примостился Петраков и что-то сладострастно нашептывал ему в ухо.

Джульетта даже подумала нечто нехорошее об их поведении. Но, будучи натурой раскрепощенной, она считала любые отношения между людьми нормальными. И потому весело заметила:

— Хеллоу, мужики! А я и не думала, что у вас любовь!

Петраков подскочил как ошпаренный. Больше всего его, пожалуй, удивило внезапное появление Джульетты именно здесь, и он не нашел ничего лучше, как спросить:

— А ты как сюда попала?

— Так же, как и ты, Славик, — через дверь. Кстати, когда занимаетесь такими делами, дверь надо запирать.

— Ты что, дура, подумала! — возмутился мэр. — Да я мужик! Стопроцентный. Или я тебе этого не доказал?

На что она без тени смущения ответила:

— Доказал. Так же, как и Мягди полчаса назад. Я только что из его тюремной камеры.

— Откуда? — еще больше изумился Петраков.

— Из Лефортова, — пояснил Титовко. — Ну и порядки у нас в тюрьмах: они стали похожи на бордель.

— Тюрьмы, между прочим, — уточнила журналистка, — всегда были притоном разврата. О нравственности там и не помышляют. А Мягди Акиндинович шлет вам обоим привет. Пламенный.

Последовала немая сцена. То, о чем только что говорили эти два государственных мужа, сбывалось. Только угроза от Джевеликяна на сей раз пришла не в виде быстрой пули, ножа или взрыва, а в образе элегантной красивой дамы.

Джульетта быстро сообразила, что попала в цель. И стала напирать:

— Вы что же, думаете, раз он там, а вы здесь, то все о’кей? О товарище, попавшем в беду, надо заботиться!

— Стерва! — промычал сквозь зубы Петраков. — И я ее еще трахал!