Москва времен Чикаго

«Проклятая страна! — горевал мэр, сидя в своем служебном кабинете и с тоской глядя в окно, за которым прочно обосновалась осень. — Нельзя прожить достойно богатым человеком. Вечно все надо прятать!»

Но мэр, конечно, лукавил. Он помнил, как при прежнем режиме вообще нельзя было иметь ничего частного, даже термина такого не существовало. А сейчас он наворовал такие деньги, которые ни одному западному бизнесмену и не снились. При этом не надо было создавать производство, работать день и ночь, платить налоги — все ему, умному мэру, доставалось даром.

В этот самый момент раздался звонок по правительственной связи. Петраков нервно поднял трубку.

— Николай Николаевич?! — узнал он голос премьер-министра. — Конечно, приеду. Завтра? Хорошо.

На том короткий разговор и был закончен. Ничего хорошего он мэру не предвещал… И Петраков начал готовиться к рандеву с премьер-министром, которое могло стать последним в его жизни и карьере.

Нервная жизнь настала и для Титовко. Сегодня он долго собирался на работу, никак не зная, что надеть. Почему-то стоял перед своим гардеробом и отодвигал одну вещь за другой.

Сначала хотел надеть кашемировое пальто с подкладкой из горностая, потому что на улице уже стало прохладно.

Но тут же прикинул, сколько оно стоит, и не решился. Сразу подумал об Ускове: а вдруг этот настырный следователь явится к нему снова, на этот раз с ордером на обыск?

Прощай тогда не только горностай. Придется объяснять, где он взял столько денег при скромной зарплате российского чиновника.

Тогда он остановил выбор на скромном плаще с меховой подкладкой. Он тоже стоил недешево, но на несколько порядков меньше.

Также тщательно пришлось подойти и к подбору остальных аксессуаров. Швейцарские часы фирмы «Кобер» с золотым браслетом и бриллиантами на циферблате пришлось снять и спрятать подальше. Золотой перстень с рубином пошел в тот же тайник. И только новую золотую цепь Титовко суеверно оставил на шее: однажды ведь она уже спасла ему жизнь. Возможно, пригодится и в будущем.

Он наконец собрался и вышел в прихожую. Жена посмотрела на него недоуменно:

— Ты куда это такой убогий? Кроме плаща, на тебе ничего приличного! Так одеваются рабочие на стройках коммунизма или каких там еще!

— Решил начать новую жизнь, дорогая, — отшутился Титовко. — Впрочем, и тебе не советую пока блистать излишней роскошью.

— Что, опять начался период раскулачивания?

— Возможно, — уклончиво ответил он. — Во всяком случае, для тех, кто находится под подозрением Ускова.

— Опять этот чертов следователь! Купи ты его наконец!

— Да он не покупается.

— Ну, его супругу. Есть у него жена, надеюсь?

— Есть. Какая-то деревенская баба.

— Тем более! Купи ей норковую шубу. Знаешь, — оживилась супруга Титовко. — Итальянская фирма «Фенди» только что привезла с пушного аукциона в Копенгагене новую коллекцию. Я уже каталог посмотрела. Одна мне очень понравилась: маленькая и манжеты из шиншиллы…

— Дорогая, у тебя же уже есть три шубы. В том числе из шиншиллы.

Она надула розовые губки:

— Как ты не понимаешь! В этом сезоне в моде прямые шубки, а ты хочешь, чтобы я ходила в широченной, каких никто уже не носит?

Титовко даже улыбнулся:

— Где уж мне понять женскую логику: чем больше шуб покупает женщина, тем больше ей нужно.

На этом диалог закончился, и супруг отправился на работу. Однако предчувствие его не обмануло: там его поджидал Усков. Правда, он не предъявил никакого документа на обыск, а просто сказал:

— Прокуратура подготовила обвинительное заключение по вашему делу. Где будете с ним знакомиться?

— А где можно?

— Можно, к примеру, в следственном изоляторе. Как это уже делает Джевеликян. А можно и в здании Генеральной прокуратуры.

Титовко выпалил мгновенно:

— Выбираю последний вариант. Он мне как-то предпочтительнее.

— Хорошо: пойдем вам навстречу. Но я хотел бы, чтобы вы честно ответили на мой вопрос. С какой целью господин Петраков принес в ваш кабинет целый чемоданчик валюты?

— Понятия не имею, — быстро отреагировал Титовко. — Надеюсь, не меня подкупать!

— Шутка удачная, но неуместная. Советую относиться к вопросам следствия серьезнее. Один господин вчера уже пытался так со мной шутить. Кончилось для него это плохо: теперь он в общей камере делит одни нары с братвой.

Хозяин кабинета мигом понял, о ком идет речь, и насторожился. Он понял и то, что Усков сегодня не намерен шутить. И может доставить ему любые неприятности. Поэтому поспешил извиниться:

— Прошу прощения, я не хотел вас обидеть. Но действительно, я понятия не имел об этих деньгах. Он сидел скромно с этим «дипломатом» на коленях. Вы же сами видели, когда вошли.

Усков видел. И вспомнил, что этот же вопрос можно задать и Булановой. И потому решил не мешкать. Достал из кармана записную книжку, по-хозяйски придвинул к себе телефонный аппарат на столе Титовко и начал набирать код родного города.

Джульетта оказалась на работе. Усков поздоровался и спросил:

— Джульетта Степановна, а как вы очутились в том кабинете?

Что она ответила, Титовко, к сожалению, не слышал.