Москву ничем не удивишь

— Ты не сравнивай себя и Владика, — посоветовал отец, — ты работяга, а я же вижу, что этот Владик патологический лгун и лентяй.

— Посмотрим, — твердо сказала Татьяна.

Всё-таки это была её квартира и в ней она имела право оставить кого угодно.

— Делай как знаешь, — ответил отец, — а я пойду уже спать.

И тут снизу позвонили в видеодомофон. Какой-то очень поздний гость забрел на огонёк светящихся окон кухни.

Глава 2 В семье не без артиста

***

Краб вышел из ванной и подошел к пищащему домофону с экраном с зубной щеткой в руках. Тот самый охранник, что не пускал Владика сообщил, что возле ворот стоит еще один гость, который хочет к ним прорваться. Выглядит гость непрезентабельно — глаз подбит, волосы растрепаны, пальто порвано, рубашка в крови. Шатается то ли от спиртного, то ли от того, что ему по голове сильно настучали. Представляется певцом и постановщиком мюзиклов Алмазом. По физиономии определить невозможно — лжет или нет, потому что правая сторона лица сильно припухла и на лицо с плаката стала не похожа. Татьяна тоже подошла к домофону и велела пропустить к ним гостя.

— Если это не Алмаз, то мы сможем его выставить, — сказала она отцу, — а если Алмаз и в таком виде, то к нам приехал, значит, что-то случилось и с нашей стороны нехорошо морозить его под дверью.

Краб согласился, пошел накинул рубашку и надел штаны, поскольку он уже собирался спать, то был в форме одежды номер один — трусы и майка. Через несколько минут дверцы лифта в подъезде разъехались, Татьяна открыла дверь и увидела певца Алмаза, которого и сама даже не сразу узнала — видно было, что его долго валяли по грязному снегу и пинали ногами, следы от которых отпечатались на изящном когда-то песчаного цвета пальто.

— Видела я сегодня, что тебя с рекламного щита обдирали, но не думала, что это так на тебе скажется, — сказала Татьяна.

Алмаз печальным взглядом посмотрел на Татьяну, ухватился за стену, чтобы показать сколь тяжело он изранен и произнёс с трудом шевеля разбитыми губами:

— Шутишь, да? А мне вот не до шуток…

— Ладно извини, — сказала Татьяна, — хотела тебя утешить.

Краб вышел в подъезд и помог многострадальному избитому певцу зайти в квартиру, где в зале усадил его на диван, сняли с него пальто и ботинки, подложив под голову подушку. Алмаз постанывал, держась за отбитые ребра и шмыгая окровавленным носом.

— В больницу бы тебя надо, — сказал Краб, разглядывая ссадины на лице Алмаза, — отделали тебя профессионально, мало ли перелом и или гематома в голове, могут быть осложнения вплоть до летального исхода.

— Не надо в больницу, не надо, — воспротивился Алмаз, — Не хочу шумихи! Журналисты набегут, начнут, шакалы эти, судачить, надсмехаться, покусывать меня. Итак уже живого места нет от их укусов.

— Так это журналисты тебя так покусали? — спросил Краб.

— Я образно сказал про укусы, — ответил Алмаз, — не надо ёрничать, когда у человека горе! А что касается летального исхода, то пусть, все равно жить мне недолго осталось, отлетался я…

— Что за упаднические настроения? — крикнула Татьяна, накладывая на кухне из морозильника лед

в полотенце, чтобы сделать компресс. — Что ты себя хоронишь? Я слышала дела у тебя пошли хорошо, спонсора себе ты нашел богатого, вон мюзикл «Амбивалентность» поставил какого размаха — на всю столицу гремит, миллиона три небось вложено? Как разбогател и к нам ни разу не забегал, позабыл старых друзей.

Она вышла в зал, заворачивая лед в полотенце. Избитый певец и постановщик ничего не ответил отвернулся к стене и всхлипнул. Татьяна приложила к опухшей щеке его компресс со льдом. Алмаз перехватил её руку и прижал вместе с компрессом к своей щеке.

— Простите меня, — сказал он, — вот только в беде и понял, что кроме тебя Татьяна ехать мне не к кому. Кругом ложь и лицемерие, всё как в моем мюзикле!!! Только вы меня приняли, приютили, а

остальным и дела нет, все гонят, все отказывают!

— Так это кто тебя так отделал? — спросила Татьяна, осторожно освобождая свою руку из благодарственного пожатия Алмаза. — И за что?

— Хулиганы на улице, — ответил Алмаз, — пошел в казино «Тубеан» тут недалеко от вас, поиграл, выпил вина, вышел ловить такси, они подошли, говорят — дай закурить. Я дал им сигарету, а они мне лицо кулаком и стали пинать ногами. А потом украли мой бумажник, мобильный телефон и убежали.

— А что охрана казино, милиция? — спросил Краб.

Алмаз еще раз вздохнул из чего стало ясно, что охрана казино не вмешалась, у них ведь своя территория, а на улице хоть убивать будут — их это не касается. А милиция не подоспела, она ж долго едет и пояснил:

— Я уже ведь отошёл от казино, пошел в сторону центра, думал по пути такси поймаю, а они и привязались?

— Кто хоть были — пацаны или взрослые? — спросила Татьяна.

— Скинхеды, бритоголовые, со свастиками на рукавах… — со вздохом ответил Алмаз. — Кричали, мол, убирайся из России, чурка!

Певец и правда на славянина мало походил и работал под грека и даже пел с легким акцентом, хотя говорил по-русски безо всякого акцента и родился где-то под Ростовом в бедной еврейской семье.