«Моссад» и другие спецслужбы Израиля

Если мы внимательно посмотрим на историю жизни поляков и евреев во второй половине XIX – начале XX века в Российской империи, то увидим очень интересный феномен. Представители обоих народов не только активно и с оружием в руках противостояли царской власти, но и после 1917 года смогли использовать полученные в борьбе с «проклятым режимом» навыки на полях сражений «тайной войны».

При этом если поляки служили Варшаве, то евреи – Москве. Дело в том, что в двадцатые годы в Палестину эмигрировало очень мало (меньше десяти человек) профессиональных революционеров, которые, попав на Землю обетованную, включились бы в вооруженную борьбу с контролировавшими данную территорию британскими властями и проживающими там арабами. Все будущие создатели и первые руководители израильских спецслужб не имели опыта (по разным причинам, например, в силу того, что родились за несколько лет до Октябрьской революции) подпольной деятельности на просторах Российской империи. Зато у евреев, проживавших на территории Советской России, был прекрасный шанс реализовать себя на оперативных и руководящих должностях в советских органах госбезопасности, чем они и воспользовались.

Служа на Лубянке

Один из популярных мифов, связанных с деятельностью Лубянки, звучит так:

«До Великой Отечественной войны большинство руководителей советских органов госбезопасности были евреи, которые захватили все руководящие посты в ВЧК, сначала организовали «красный террор» на просторах Советской России, а когда им этого показалось мало, то спровоцировали политические репрессии 1937 года уже на территории всего Советского Союза» [32].

В жизни все было по-другому. В первые годы советской власти руководящие посты в органах госбезопасности занимали не только евреи, но и латыши с поляками. К середине тридцатых годов прошлого века в графе «национальность» многочисленных анкет большинства руководящих сотрудников НКВД было записано «русский» или «еврей». Зато к 1941 году ситуация изменилась, теперь стало чаще всего встречаться «русский». На втором месте – «украинец» [33].

Одни искренне верят, что в первые годы советской власти именно евреи заняли все ключевые посты в ВЧК-ОГПУ и сделали все для уничтожения русского народа, не забыв при этом и о собственной личной выгоде. В качестве доказательства они приводят выборочный список руководящих работников органов госбезопасности и говорят, что именно эти люди принимали активное участие не только в «красном терроре», но и в репрессиях 1937 года. Другие, наоборот, доказывают с пеной у рта, что иудеев было очень мало в ВЧК-ОГПУ-НКВД и все они погибли в том же 1937 году или были уволены из «органов», а кто-то из них даже репрессирован в конце сороковых годов прошлого века. Фактически для первых евреи – палачи, а для вторых – жертвы.

На самом деле истина где-то посредине. Евреи были одновременно палачами и жертвами. Сначала они достигали высот власти, а потом внезапно скатывались вниз. Тех, кому повезло, просто увольняли из «органов». Ну, а остальных отправляли в ГУЛАГ или расстреливали. О судьбах евреев-чекистов можно узнать из биографического справочника Вадима Абрамова «Евреи в КГБ» [34].

По поводу целенаправленного уничтожения чекистами-евреями русского народа и попыток занять иудеями доминирующее положение в СССР. Это мифы. Сотрудники госбезопасности еврейской, русской, польской, украинской или какой-либо еще национальности не интересовались национальностью подследственного. Если бы все служащие в ОГПУ-НКВД евреи решили объединить свои усилия, то они бы смогли взять Лубянку под свой контроль. Вот только всех их в первую очередь интересовало личное благополучие и карьера, а только потом интересы своей нации.

Вопреки распространенному мнению, евреи в первые годы советской власти не очень охотно шли работать в органы госбезопасности. И дело не только в специфичной славе ВЧК, но и в вещах материального порядка. Например, там очень мало платили, а работать за идею могли немногие. Ненормированный рабочий день и тяжелые условия труда, говоря современным языком, были причиной резкого ухудшения здоровья многих чекистов. Другое дело, что, например, в Красной Армии служба в военной контрразведке была безопаснее, чем в подразделениях, участвующих в боевых действиях. Хотя по сравнению с военными чекистами комиссар или политработник ощущал себя более защищенным, чем «особист» (сотрудник военной контрразведки). Первый и на фронт лишний раз старался не выезжать.

Обратимся к официальной статистике. В сентябре 1918 года, по данным анкет, среди 372 сотрудников управленческого, следственного, оперативного, надзорного, канцелярского и административно-хозяйственного персонала ВЧК было 179 (48,1 %) латышей, 113 (30,4 %) славян (русских, украинцев и белорусов), 35 (9,4 %) евреев, 23 (6,2 %) поляка и литовца, 4 (1,1 %) немца, 3 (0,8 %) финна, 2 (0,5 %) эстонца, 1 (0,4 %) француз, 1 (0,4 %) грек и 11 (2,1 %) не установленных [35].