Моссад. Самые яркие и дерзкие операции израильской секретной службы

Рафи отказался. Операция по похищению Эйхмана очень сложна, сказал он; мы захватили одного человека, и у нас есть хорошие шансы посадить его в самолет и доставить в Израиль. Еще одна операция по поимке второго значительно увеличит риски. Это будет серьезной ошибкой.

Иссер сдался, и Рафи сделал ему альтернативное предложение.

— Если ты привезешь Эйхмана в Израиль и будешь держать его поимку в секрете в течение недели, я привезу тебе Менгеле.

— Как ты это сделаешь? — спросил Иссер.

— У нас все еще есть несколько конспиративных квартир в Буэнос-Айресе после операции «Эйхман», о которых никто не знает. Давайте пока что сохраним их. Пока вы с Эйхманом будете лететь в Израиль, я с Цви Мальхином и Авраамом Шаломом полечу в одну из соседних с Аргентиной стран. Вы прибудете в Израиль и сохраните захват Эйхмана в тайне; никто не будет знать, что мы его осуществили, и никто не будет нас искать. Затем мы вернемся в Буэнос-Айрес и захватим Менгеле. Мы будем держать его в одной из наших конспиративных квартир, а через несколько дней привезем в Израиль.

Иссер согласился. Когда «Британия» с Эйхманом на борту отправилась в Израиль, Эйтан, Шалом и Мальхин вылетели в Сантьяго, столицу соседнего Чили. Они намеревались вернуться в Буэнос-Айрес через день или два и, если захват Эйхмана сохранится в тайне, начать операцию «Менгеле».

Но на следующее утро все мировые СМИ объявили в своих заголовках о захвате Эйхмана израильтянами в Аргентине. Не могло быть и речи о том, чтобы кто-то из ведущих агентов Моссада вернулся в Аргентину и совершил еще одно похищение. Рафи и его друзьям пришлось отказаться от своего проекта и вернуться в Израиль. Позже Иссер Харель рассказал Рафи, что попросил Бен-Гуриона держать захват Эйхмана в тайне в течение недели, но «Старик» отказался.

— Слишком много людей уже знают, что Эйхман в наших руках, — сказал Бен-Гурион Иссеру. — Мы не сможем больше держать это в секрете. Я решил сообщить кнессету о его поимке сегодня днем.

Захват Эйхмана был обнародован — и Израиль потерял шанс привлечь к суду еще одного из самых жестоких преступников в истории.

Вскоре после поимки Эйхмана Менгеле почувствовал, что земля горит у него под ногами. Он переехал в Парагвай и скрывался почти двадцать лет, до своей смерти от сердечного приступа в феврале 1979 года.

В начале марта 1962 года Бен-Гурион вызвал Иссера Хареля. «Старик» тепло поприветствовал его и некоторое время болтал с ним на разные темы. «Что ему нужно?» — удивился Иссер. Он хорошо знал Бен-Гуриона и был уверен, что тот пригласил его не для светской беседы. Эти двое нравились друг другу и были похожи. Оба были невысокими, упрямыми и решительными, прирожденными лидерами, радевшими о безопасности Израиля; оба были не из тех, кто тратит время и слова впустую. А после поимки Эйхмана они еще сблизились.

Внезапно, в середине разговора, Бен-Гурион повернулся к Иссеру: «Скажите, вы сможете найти ребенка?»

Он не сказал, о каком ребенке идет речь, но Иссер сразу все понял. В течение последних двух лет по всему Израилю гремел вопрос, растиражированный в заголовках газет, выкрикиваемый с трибуны кнессета и сердито бросаемый в лицо ультраортодоксальным евреям светской молодежью: «Где Йоселе?»

Это был Йоселе Шумахер, восьмилетний мальчик из города Холон, которого украли ультраортодоксальные евреи во главе с его дедом. Старый хасид хотел воспитать Йоселе в ультраортодоксальных традициях и забрал ребенка у родителей. С тех пор мальчик бесследно исчез. Его местонахождение было неизвестно, и спор из-за ребенка с каждым днем разрастался из семейного дела в общенациональный скандал и все более ожесточенную конфронтацию между светскими и ультраортодоксальными евреями. Некоторые опасались, что может разразиться гражданская война, которая разорвет нацию на части. В качестве последнего средства Бен-Гурион обратился к Иссеру.

— Если таково ваше желание, я попробую, — сказал Иссер.

Он вернулся в свой кабинет и распорядился открыть новое дело — операцию «Тигренок».

Йоселе был симпатичным, жизнерадостным ребенком. Его единственной ошибкой был, судя по всему, неправильный выбор родителей. Таково было мнение его деда, Нахмана Штаркеса. Штаркес, костлявый бородатый старик в очках, был фанатичным хасидом, человеком жестким и упрямым. Никто не мог сломить его. В трудовом лагере в Сибири он потерял глаз и три пальца на ноге от обморожения, но его дух остался несломленным; превратности судьбы только подогрели его ненависть к советской власти. Когда в 1951 году банда хулиганов зарезала его сына, он нашел утешение в двух других сыновьях, Шаломе и Овадии, и дочери Иде, которая была замужем за портным.

Молодая пара некоторое время жила в старом доме Штаркесов во Львове, где они поселились после скитаний по России и Польше. Там в 1953 году в семье Шумахер родился второй ребенок — Йоселе.