Моссад. Тайная война

Многие считали, что время неумолимо работает против Израиля и превентивный удар это единственное, что спасет страну от неминуемого разгрома.

Начальнику военной разведки полковнику Биньямину Гибли едва перевалило за тридцать. Он родился в 1919 году в Палестине в крестьянской семье. Окончил школу в Тель-Авиве, учился в Принстонском университете и в военном училище в Соединенных Штатах. Служил в еврейской полиции Палестины и в нелегально существовавшей Хагане.

После реорганизации разведки в марте 1949 года возглавил отдел, затем стал заместителем начальника и, наконец, начальником военной разведки. В апреле 1953-го его отправили на год учиться в Англию и США. Это означало, что ему прочили большое будущее: в те годы учиться за границу посылали немногих. Через год он вернулся.

Обаятельный, энергичный, умелый организатор, он был не интеллектуалом, а человеком действия. Считал, что военная разведка должна не столько собирать информацию, сколько проводить тайные операции. Амбициозный Гибли рождал прекрасные идеи, но ему не хватало благоразумия, и он не думал о риске, с которым связана любая разведывательная операция.

Наступил момент, когда военная разведка фактически вышла из подчинения премьер-министру и перестала отчитываться перед директором Моссад, который считался главой всего разведывательного сообщества Израиля и докладывал премьер-министру о всех важнейших операциях.

В 1953-м директор Моссад Иссер Харел получил от руководителя военной разведки план оперативной работы и сказал, что должен знать, что именно собирается делать таинственное подразделение номер 131.

Харел был обеспокоен тем, что военная разведка привлекает к агентурной работе в Египте местных евреев, а премьер-министру об этих планах ничего не известно. Харел сомневался в необходимости проведения операций подразделением номер 131 и пытался настоять на том, чтобы он был включен в состав лиц, которые контролируют эти операции.

Но тут уж военный министр Лавон и начальник Генерального штаба Даян были заодно. Они дружно сказали Харелу «нет». Они не хотели, чтобы директор Моссад лез в дела военной разведки, да еще докладывал премьер-министру.

В 1953-м разведывательный отдел Генерального штаба стал разведывательным управлением (сокращенно на иврите Аман).

Это упрочило вес начальника разведки Биньямина Гибли. Но в отличие от других офицеров он не мог похвастать богатым боевым опытом. Он не был на фронте, а все время служил в разведке. Более того, у него было темное пятно в биографии: он участвовал в истории, которая в свое время сломала карьеру первому начальнику военной разведки Иссеру Беери.

Гибли получил сведения о том, что офицер Хаганы Меир Тобянски снабжает информацией британских командиров Арабского легиона. Тобянски расстреляли. Потом выяснилось, что оснований для смертного приговора не было. Начальника военной разведки Беери выгнали с военной службы. Репутация Гибли тоже пострадала. Бен-Гурион не хотел назначать его начальником военной разведки именно из-за той давней истории.

Но тогдашний начальник генштаба упрямый Игал Ядин давил на премьер-министра. В конце концов, Бен-Гурион уступил, но приставил к Гибли заместителем своего человека — Иешофата Харкаби. Харкаби был интеллектуалом, чей аналитический ум не упускал возможности осмыслить любую ситуацию, выясняя все «за» и «против», прежде чем высказать свое мнение.

Харкаби считал, что подразделение номер 131 может действовать только после начала войны: оно должно было взрывать стратегически важные объекты противника, компенсируя слабость израильской артиллерии и авиации.

Но когда Бен-Гурион ушел с поста премьер-министра, Харкаби потерял свой вес в разведке. А Гибли, напротив, в силу нового положения получил прямой доступ к министру обороны и начальнику Генерального штаба.

Генерал Даян хорошо относился к Гибли. Лавон той давней истории с расстрелом офицера Хаганы не знал, и Гибли быстро нашел общий язык с министром. Они хотели одного и того же.

Ощущая поддержку министра, Гибли чувствовал себя уверенно в спорах со своим основным конкурентом в разведывательном сообществе — директором Моссад Харелом. А когда заместителя начальника военной разведки Харкаби еще и отправили в Париж на учебу, руки у Гибли были развязаны. Никто другой внутри аппарата разведки не смел подвергать сомнению его действия.

В июле 1954 года начальник Генерального штаба Даян отправился в длительную служебную командировку, и теперь уже Гибли напрямую обращался к министру, который поощрял его наполеоновские планы.

Вариант действий, который выбрал полковник Гибли, привел страну к тяжелому кризису. Разведка редко когда в состоянии помочь стране, но зато запросто может навредить…

Гибли полагал, что, хотя министр обороны и не дал ему прямого приказа провести эту операцию в Египте, на самом деле Лавон желает, чтобы она была выполнена.

Главная задача Гибли состояла в том, чтобы приносить начальству разведывательные сводки и прогнозы. Но такого рода бумажная работа не уважалась израильскими офицерами. Почиталось только участие в боевых операциях.