Моссад. Тайная война

Командовать округом Даяну нравилось, но пустыня Негев, которую предстояло защищать, казалась ему чужой и чуждой. Пустыня, где нельзя было найти ни одного цветка, ни одного сада, — безводное, серое, наводящее тоску место… Чем можно заниматься в этой пустыне?

Даян решил посоветоваться с премьер-министром Давидом Бен-Гурионом. Поздно вечером он подъехал к его дому. Окна были темными. Охранники сказали, что жена премьера уже легла спать, но Бен-Гурион, кажется, еще бодрствует.

Даян обнаружил, что парадная дверь заперта, зато открыта дверь на кухню. В темноте Даян поднялся наверх и прошел в кабинет Бен-Гуриона.

Премьер-министр сидел за столом и писал. Он готовил речь в кнессете. Он был рад Даяну, не стал слушать его извинений и предложил садиться.

Даян доложил ему, какие меры безопасности он предпринял для защиты Негева, и поделился сомнениями. Бен-Гурион внимательно выслушал его и сказал: «Безопасность — это не только военные укрепления. Настоящей безопасности мы добьемся, когда создадим в Негеве деревни и города и превратим пустыню в цветущее место. Когда пустыня расцветет, тогда мы будем вправе сказать, что в Негеве можно жить без опаски».

Бен-Гурион исходил из того, что еврейское население Израиля — всего шестьсот пятьдесят тысяч человек — не выстоит против многих миллионов враждебно настроенных арабов. Единственное спасение — собрать в Израиле всех евреев, рассеянных по миру. А расселить их придется и там, где сейчас пустыня, — в Негеве.

Но еще очень не скоро Даяну стала нравиться пустыня. В ней была, конечно, своя прелесть — воздух, дикая природа, открытые пространства, дух свободы. Но главным образом он оценил скрытые достоинства пустыни.

В Негеве были найдены запасы стратегически важных природных ископаемых. Занималось геологическими изысканиями небольшое армейское подразделение, которое возглавлял профессор Исраэль Достровский.

Его люди, одетые в армейскую форму, обнаружили месторождения фосфатов, медной и урановой руд. На этих месторождениях возникли крупнейшие промышленные предприятия Израиля. Собственные урановые месторождения сразу же заставили подумать об атомных исследованиях.

Исраэль Достровский был очень похож на типичного профессора — лысый, в очках. Ни о чем, кроме науки, говорить не любил. Но он был очень деловым человеком. Утверждали, что он — единственный израильский ученый, который в состоянии сам отремонтировать свою машину.

Он родился в Одессе. Ему был всего год, когда его привезли в Палестину. Отец Арие Достровский стал деканом медицинского факультета Еврейского университета в Иерусалиме. Дядя Яков Достровский-Дори стал первым начальником Генерального штаба Армии обороны Израиля.

Достровский-младший учился в Лондонском университете, где защитил докторскую диссертацию. В 1947 году он вернулся в Палестину. Его пригласили работать в научно-исследовательский институт, созданный еще до войны Хаимом Вейцманом, первым президентом Израиля и биохимиком с мировым именем.

Вейцман с 1904 года жил в Англии. Англичане его ценили, он, в частности, наладил производство необходимого для военных целей ацетона, был научным консультантом адмиралтейства.

Вейцман заботился о том, чтобы его институт не отставал от мировой науки, и сам интересовался ядерными разработками.

В его институте в конце 1948 года был создан отдел изотопов, в котором изучали ядерную физику, ядерный магнитный резонанс и занимались спектральным анализом.

Отдел изотопов возглавил Исраэль Достровский. Сфера его научных интересов — разделение изотопов и механизм ядерных реакций. Юношей он вступил в Хагану. А во время войны 1948 года, как и все, пошел в армию. Ему дали под командование подразделение, которое занималось топографической съемкой пустыни Негев. Тогда-то он и нашел уран.

Содержание урана в руде, найденной в Негеве, было очень низким. Пришлось израильским ученым заняться разработкой способов извлечения урана из фосфатов.

Один за другим были построены три завода по производству фосфорной кислоты: два — в Хайфе, один — в Негеве. Это позволяло получить примерно сто тонн урана в год.

Всей химической промышленностью управляла государственная компания «Химикалии Израиля». Ее генеральным директором стал Яков Бен-Егуда.

По его произношению сразу можно было понять, что он из Польши. Учился в Варшавском университете и вступил в подпольную сионистскую организацию. Накануне войны участвовал в вывозе польских евреев в Палестину. Англичане запрещали нелегальную иммиграцию и перехватывали суда с беженцами. Три с половиной месяца судно, на котором был и Бен-Егуда, болталось в открытом море: английские власти не разрешали им подходить к берегу. В конце концов, команда все-таки умудрилась тайно высадить беженцев.

Бен-Егуда отправился в Европу за новыми беженцами. Потом он перебрался в Иран, откуда вывозил польских евреев, которые после поражения Польши и ее раздела оказались на территории Советского Союза и которых Сталин отпустил.