Мост

Тропка не вихляла. Была прямая, как ствол молоденького деревца. Обычно в здешних местах разбивали деревни на холмах, как и в этом случае, и тропы изгибались, чтобы легче было вести вверх телеги. Эта же… Не знаю. Была вот такой вот неправильной.

Или я просто много думаю?

Холодные капли стучали по глубокому капюшону, защищавшему глаза. Я уже чувствовал, как промокают портянки, неприятно облепляя стопу, но старался не обращать внимания на мелкие неудобства. Все же в дождь было выходить лучше всего, хорошая примета. Авось и правда поможет.

Остановился у забора. Хотя с какой стороны забор… Бревна покороче в землю, бревна подлиннее поперек, вот и весь забор. Разве что домашнюю животину наружу не пускать, но вряд ли он способен был защитить от чего-то извне.

У входа торчала вверх тонкая палка метра в полтора высотой. Она, как и ее окружение, от времени тоже покосилась, а маленький череп, нанизанный сверху, глухо стучал, мучимый безжалостным дождем.

Пустые глазницы бесстрастно смотрели на мир. Неровный ряд верхних зубов беспомощно скалился, светя большими промежутками и болезненной чернотой.

Я потрогал шероховатую костью, выщербленную всеми ветрами. Размер явно не взрослый, скорее детский. Лет шесть. Даже непрорезавшиеся коренные зубы сохранились, придавая черепушке жутковатый нечеловеческий вид, будто чудище какое.

От этого зрелища я передернулся. От греха подальше сбил череп на землю и размозжил одним крепким ударом каблука.

Кость под ногой хрустнула, и осколки вдавились в мокрую почву.

— Мерзость.

Дубинка и нож почему-то перестали придавать чувство защищенности. Вроде как ничего особенного, и все же тревога, почуяв пищу для своего костра, зашевелилась с новой силой.

Избушки молчали. Что они могли сказать? Только торчали в непонятном мне хаотичном порядке, заросшие бурьяном, от чего казалось, будто росли они прямо из холма, а не были построены руками людскими. Ставни кое-где обвалились, обнажая темные провалы внутри с копошащимися по ту сторону тенями. Некоторые двери остались открыты, едва слышимо поскрипывая и похрустывая древесиной.

Я побрел дальше на холм, внимательно оглядываясь. Хоть кругом и раскинулось открытое пространство, едва ли следовало полностью на это полагаться. Слышал, в одном городке завелись летом кроты величиной с собаку. Выкапывали ходы, а кое-где делали ближе к дороге, чтобы неуклюжий прохожий проваливался в яму, а тут они его хвать – только косточки и оставались. Косточки со следами здоровенных зубов.

А на западе где-то, если не ошибаюсь, из-за заморозков в города хлынула всякая тварь. Тараканы, жуки. Начали забираться в дома, грызть камень и дерево. Но это еще малое дело, учитывая, сколько их заползло в амбары и хранилища. Все пожрали, так что на западе в этом году придется туго.

С другой стороны, у нас дела обстояли не лучше. Как будто природа решила немного сойти с ума. Водоемы сохли, птицы дохли, леса редели. Некий ученый утверждал, что все это из-за смены каких-то магнитных полюсов, а церковники знай только твердить, что это наказания за наши грехи.

Какие грехи, думаю я. Как будто Бог, если такой существовал, не знал, куда все придет. Если знал, тогда какой с нас спрос. А если нет… Ну, это многое говорит о его способностях. Ответственность надо брать за свою работу, чай не ребенок давно.

Мысли помогали немного отвлечься от слякотной прохлады.

Я продолжал неспешно подниматься на холм, и вскоре передо мной показалась первая хижина. Халупа, ничего не скажешь. Всякая вещь, руками человеческими сделанная, требует ухода, а без этого довольно быстро приходит в негодность. В бревнах виднелись огромные объеденные щели, в хижине гулял ветер. Дырявая крыша, создавалось впечатление, пропускала воды даже больше, чем ежели бы полностью отсутствовала.

И снова этот запах – гнильца с гноем. Такое не спутать.

Я обошел избушку со всех сторон, не приметив ничего необычного, после чего, пригнувшись, переступил порог и поморщился.

Так себе встреча.

В сенях, аккурат в уголке, валялся чей-то труп. Не свежий, одни только посыпавшиеся темные кости, укутанные в дырявую серую робищу. А рядом, под кистью, лежал маленький изогнутый ножик.

Плохой знак. В таких местах трупы обычно разбирала местная живность. Голодающие волки, вороны, куда без них. А этот бедняга сохранился в своей первозданной позе, нетронутый и недвижимый.

Можно было придумать сотню оправданий такой картине, и все же результат оставался прежним.

Я потыкал в свернутую набок черепушку носком сапога. Перевернул его на другую сторону и заметил в районе затылка небольшую, размером с монету, дыру с неровными острыми краями, от которой шли небольшие трещинки. Очевидно, нечто острое на скорости пробило бедняге голову, а затем…

Скрип!

Я резко обернулся на звук. Приглушенный дождем, он, тем не менее, прозвучал отчетливо. Неестественно.

Я выглянул наружу, однако не увидел ничего нового.

Во рту немного пересохло, и я шумно сглотнул ком вязкой слюны.

Никогда к такому не привыкну. Старшие говорили, что с опытом все приходит, но время шло, а я что-то изменений в себе не замечал.