Мост бриллиантовых грез

Константинов был человек зажиточный, хотя и не бог весть какой богатый: он имел небольшую книготорговую фирму, которая пробавлялась также продажей компакт-дисков – преимущественно левака, само собой, но это к нашей истории отношения не имеет. А впрочем, у Константинова вполне могли бы возникнуть трения с налоговиками, если бы у кого-то из них возникло элементарное желание сопоставить доходы от официально декларируемой деятельности фирмы с расходами ее владельца. Все-таки трехкомнатную квартиру в центре Нижнего за гроши не купишь. Да и обставить ее антикварной мебелью не слишком дешево стоит. Константинов же был любителем антиквариата и завсегдатаем немногочисленных салонов Нижнего Новгорода, но чаще езживал в Москву, откуда привозил разные предметы старины. В очередной такой вояж он и собрался в роковой для него вечер 31 января.

Эмма Петровна бывшего мужа (или сожителя, выражаясь языком милицейского протокола) не провожала: подхватила грипп и лежала в постели. Она и с дознавателем-то разговаривала, еле живая от температуры и нервного потрясения. Вообще на людей, окружавших Константинова, ныне покойного, случившееся с ним несчастье набросило странную, трагическую тень… Про Эмму Петровну уже сказано. Однако грипп – дело вполне житейское. С сыном же Константинова, Романом, приключилась история покруче.

Оказывается, Роман собирался проводить отца в поездку: тот просил дать ему почитать модную книжку «Код да Винчи», которую Роман недавно купил. В фирме Константинова этой книги не имелось – для его постоянных клиентов она оказалась бы дороговатой. Все-таки мировой бестселлер, если верить прессе. Книжка модная, прочитать ее непременно следовало всякому, кто хочет считать себя поистине интеллигентным и т. д. и т. п. человеком, вот Валерий Сергеевич и попросил сына принести ему роман, чтобы взять в дорогу. Однако заехать к отцу домой Роман не успел – у него поздно заканчивались тренировки в клубе, да и еще какие-то дела его задержали. Но не исполнить просьбу отца он не мог, а потому глубоким уже вечером сунул книжку в рюкзачок, сел на маршрутку номер 5 (первая семья Константинова обитала на проспекте Гагарина, неподалеку от университета) и поехал на вокзал, норовя успеть к отправлению поезда «Нижегородец».

На площади Горького в маршрутку ввалилась компания каких-то отморозков. Неподалеку от Романа сидела тихая, скромная девушка с нотной папкой, которая привела компанию в дикий, невероятный, безудержный восторг. Ну еще бы, кто нынче с нотными папками ходит?! Парни начали цепляться к папке и ее владелице, а поскольку манера выражаться у них была самая что ни на есть прикольная (кастрировать бы того, кто внедрил в нашу речь это словечко из лексикона одноклеточных!), девушка общаться с ними не пожелала. Тогда пацаны обиделись и стали у нее папку выдирать, девчонку лапать и вообще потребовали, чтобы она перед ними извинилась за то, что не уважает их, или они ее прямо в маршрутке отымеют (на самом деле слово было употреблено другое, но его никакая бумага не выдержит – со стыда сгорит).

Водитель гнал себе и гнал, не обращая ни на что внимания. Кондукторша попыталась урезонить компанию, но ее послали так далеко и в таких выражениях, что она отвернулась от салона и молилась только, чтобы скорей уж был вокзал. Двое-трое пассажиров в происходящее никак не вмешивались: жизнь, знаете ли, учит… Девочка отталкивала пьяные рожи и жалким голосом приговаривала:

– Не надо, помогите! Не надо, помогите!

Наконец Роман, который все это время тоже упорно таращился в темное стекло, делая вид, что скандал его никак не касается, не выдержал.

– Ну ладно, кончайте, ребята, – сказал миролюбиво. – Вон, до слез перепугали девчонку. Да отстаньте вы от нее, сейчас на Московский вокзал приедете – там сколько угодно найдете хороших, сговорчивых…

– А мы хочем эту! – гнусаво завопили пацаны, не желавшие общаться с синявками, обитательницами подворотен близ Московского вокзала, и принадлежавшие, судя по изысканности вкусов, к потомках тех гегемонов, которые в постреволюционные годы считали особенной доблестью изнасиловать как можно больше девушек из благородных семей. Буревестник революции Максим Горький даже рассказ на эту тему написал, который так и называется – «Графиня». – Мы хочем эту, и если ты, пидор, будешь нам мешать, то мы тебе сделаем то-то и то-то, поял?

– Поял, – ответил Роман. Вынув из кармана мобильник, он набрал номер 02 и, пока пацаны онемело на него таращились, попросил ответившего дежурного, чтобы постовые на Стрелке задержали такую-то маршрутку, в которой распоясались хулиганы.

Он даже не успел отключить телефон, как мобильник был из его рук вырван и выброшен в окно, а потом пацаны схватили Романа за руки и за ноги и потащили к двери.

– Останови! Открывай! – заорали они водителю, пытаясь вышибить двери Романом.