Мост бриллиантовых грез

Наверное, Фанни должна была почувствовать обиду за своих соотечественниц. Но не почувствовала. Ну вот такая она не патриотичная оказалась! Тем паче что Роман был прав. Между прочим, есть даже анекдот о том, как Господь распределял женскую красоту. Он решил так: «Я дам итальянкам самые красивые глаза и чувственные губы, испанкам – самые стройные ножки и маленькие ручки, шведкам – самые красивые волосы, англичанкам – самую тонкую талию, немкам – самую пышную грудь… ну а во Франции будут самые лучшие виноградники!»

– Врешь, конечно, – промурлыкала она, проводя губами по шелковистой шее Романа и ловя золотую цепочку от крестика, который он носил не снимая. Фанни, еще когда жила с Лораном, узнала, что русские могут быть отъявленными нечестивцами, праздников религиозных не чествовать и в храм ногой не ступать, однако крестик будут носить непременно, ни на минуту не снимая и придавая ему мистическое значение (в отличие, между прочим, от католиков, которые крестов практически не носят, считая это моветоном, зато свято чтут все престольные праздники… тем паче что они обеспечивают французов добавочными выходными днями!). – Красивых девушек в Париже много! А кстати, твоя маман думает только о собственном браке? Может быть, было бы проще тебе жениться на какой-нибудь барышне из богатой семьи и таким образом поправить ваши дела?

Говоря это, она вонзила иголку в собственное сердце.

– Честно говоря, я о таком варианте думал, – с патологической откровенностью ответил Роман.

Игла вошла еще глубже, Фанни перестала дышать. Черт, что ли, тянул ее за язык?!

– Думал, но раньше, – продолжил Роман. – Раньше… до того, как… – Он запнулся. – До того, как встретил свою женщину! – Слепящий взгляд. – Сказать тебе, о чем я жалею? О том, что так опоздал родиться!

Фанни обмерла. Он не сказал: «Жалею, что ты так рано родилась!», он сказал: «Жалею, что так опоздал родиться!» Разница до крайности субтильна, почти не различима, уловить ее, пожалуй, может только женщина, влюбленная женщина, но какой же бальзам на ее душу прольет эта самая разница!

Фанни ничего не говорила, не могла – боялась, что разрыдается, так она была тронута, так счастлива сейчас.

Сказать ему о своих мечтах, о своих замыслах? Предложить ему…

– А вообще-то маман меня ругала, – со вздохом признался Роман, и Фанни так ничего и не сказала.

– Ругала? Из-за чего?

– Ну, она говорит, что нельзя жить такой бездуховной жизнью, какую веду я, в таком городе, как Париж. Мы тут уже второй месяц, говорит, а ты небось даже в Лувре не был! Гоняешь по улицам без толку… нет чтобы сходить, приобщиться… ну и так далее. Слушай, может быть, нам с тобой и в самом деле… это самое… приобщиться, а? Ты вообще как относишься к картинам и всякому такому?

– Нормально отношусь, – ответила Фанни рассеянно. – Особенно скульптуры люблю. Отлично, давай сходим в Лувр буквально завтра. Я и сама давно хотела сводить тебя туда.

Это просто поразительно, подумала она, до чего же вовремя у его маман прорезалась забота о духовном развитии сына! До чего же кстати! Ведь это именно то, чего хотела Фанни! Да, они уже завтра будут в Лувре!

Если бы она знала, что завтра еще на один шаг подведет любимого к смерти!

А первый шаг он сделал, когда пришел на Пон-Неф.

Впрочем, нет, первый шаг был сделан еще раньше. Раньше, там, в России.

Ибо всякое злодейство должно быть наказуемо.

* * *

Бойтесь чрезмерно заботливых жен, господа! Вот вы приходите домой после тяжелого рабочего дня, мечтая поужинать. Против ожидания, жена не треплется по телефону с подружкой и не таращится в телевизор, а на задних лапках бежит к столу, за которым сидите вы, нетерпеливо возя ложкой по клеенке, и тащит вам не просто кучку серого теста с вывалившимися из него кусочками фарша, называемого пельменями магазинными, а несет тарелку невероятного, волшебно пахнущего борща из баранины… Оно вроде бы набивать желудок на ночь для здоровья не полезно, но вспомните, когда вы в последний раз ели борщ с бараниной? Даже и не припоминается! А потому вы начинаете есть, начисто забыв, что очень редко жены бывают добры и заботливы просто так: они вечно норовят в обмен на заботу и ласку что-нибудь от мужа получить. Иногда – ответные любовь и ласку. Но гораздо чаще – наоборот. В том смысле, что в борщок подлит или подсыпан какой-нибудь очень сильный транквилизатор или снотворное, которое заставит вас мечтать только об одном: поскорее добрести до постели и уснуть сном праведника, даже не пытаясь потребовать от жены непременного исполнения супружеских обязанностей. А ей не придется врать насчет несуществующей головной боли, расстройства желудка или бесконечных месячных…