Мост через бездну. Вся история искусства в одной книге

Атлеты бегали, прыгали, метали диск, копье, участвовали в кулачных боях. Но главное соревнование – гонки на колесницах. Учредители колесничных игр – мифологические герои Пелопс и Эномай – изображены на фронтоне храма Зевса Олимпийского. Победители венчались оливковым венком. Победивший трижды удостаивался статуи.

Доблесть на войне – это выполнение гражданского долга. Победа в Играх – слава родине-полису и путь в бессмертие. Мы говорим о феномене античной Греции, никогда больше не повторившемся, о сознании, вообразить которое современному человеку невозможно – так оно далеко и сказочно.

Условия, родившие античный театр, искусства, так же неповторимы, как неповторима олимпийская демократия. Философ Павел Александрович Флоренский в диссертации «Столп и утверждение истины» дает расшифровку слова «эллада», раскрывая суть понятия. «Лада» – как «течение», а «эл» – приставка, означающая «остановку течения». Течение жизни напряженного и пестрого мира Древней Греции останавливается на время Олимпиады. Греция становится Элладой. Запомним: время Олимпиад – священное, выпадающее из «течения», остановленное время. В этой точке происходит все: единение, равенство и напряжение состязания. Это, видимо, и есть Эллада. Бытовая жизнь, ежедневность наполняются иным смыслом. Общество становится другим, живущим «остановленным мгновением». Олимпиада – точка, шов времени на рубеже прошлого и будущего, как бой часов в 12 ночи 31 декабря по единому для нашего мира летоисчислению.

Олимпиада – центр мира, подобный гелиоцентрической системе, где связь Солнца и планет вне нашей воли и компетенции. Когда Греция истощилась Пелопоннесской войной, ослабилась, многое изменилось. Приход македонских царей смял уникальную модель «государства вне государств», олимпийскую демократию, которая была в сознании и подсознании эллинов. Смял, снес не в одночасье, но создал роковую трещину внутри той уникальной системы. Кроме Олимпийского священного мира (раз в четыре года), не меньшее значение имел Пифийский мир (раз в три года). Пифийские игры проходили в другом священном оазисе – в Дельфах. Олимпийские игры – мужские – под покровительством Зевса. Пифийские – юношеские. Их покровители – светозарный Аполлон и брат его Гермес.

Когда сегодня оказываешься в Греции, понимаешь, как трудно люди жили в своем каменистом, вертикальном, все время с подъемами и спусками, мире. Как отвоевывали землю для винограда и оливковых деревьев, пасли коз и овец, делали сыр, охотились, добывали и плавили металл. И только когда по жесткому и крутому серпантину поднимаешься к храму Посейдона на мысе Сунион, понимаешь, что сознание определяет бытие, а не наоборот. В физическом блаженстве гармонии храм парит на краю обрыва над Эгейским морем.

«В 65 километрах от Афин, в Сунионе, на вершине скалы, падающей отвесно в море, стоит построенный почти одновременно с Парфеноном в Афинах – разница в каких-нибудь 50 лет – храм Посейдона. Стоит уже две с половиной тысячи лет. Он раз в десять меньше Парфенона. Во сколько раз он прекраснее, сказать трудно, ибо непонятно, что следует считать единицей совершенства. Крыши у него нет.

Вокруг – ни души. Там, на вершине темной скалы, в вечерней дымке издали храм выглядит скорее спущенным с неба, чем воздвигнутым на земле. У мрамора больше сходства с облаками, нежели с почвой.

Восемнадцать белых колонн, соединенных белым же мраморным основанием, стоят на равном друг от друга расстоянии. Между ними и землей, между ними и морем, между ними и небом Эллады – никого и ничего.

Как и почти всюду в Европе, здесь побывал Байрон, вырезавший на основании одной из колонн свое имя. По его стопам автобус привозит туристов, потом он их увозит. Эрозия, от которой поверхность колонн заметно страдает, не имеет никакого отношения к выветриванию. Это – оспа взоров, линз, вспышек» (Иосиф Бродский. Поклониться тени. 2006).

Если бы они считали дни, таких дней было бы шестьдесят миллионов. Издали, впрочем, в вечерней дымке, благодаря равным интервалам, белые их вертикальные тела и сами выглядят как орнамент.

Идея порядка? Принцип симметрии? Чувство ритма? Идолопоклонство? Это и есть то, что оставила нам Древняя Греция. Единственный в цивилизационной истории случай, когда гений нации был вложен в идеи культуры.

Греция оставила нам не столько архитектуру, искусство, но идеи архитектуры и искусства. Идеи театра. Идеи философии. Их хватает на всех вот уже более двух тысяч лет. Бессмертный мир идей-образов, которому дарована долгая жизнь вечного возвращения, где красота живет и в отдельных элементах, и в гармонической их соразмерности. Непрерывный путь сквозь века, культуры, цивилизации.

II. В мире образов-идей