Мост через бухту Золотой Рог

После этого все покатилось ужасно быстро, мы, все четверо, снова оказались в машине, и все молчали, как воды в рот набрали. Только первый юноша время от времени останавливался протереть очки, которые запотевали у него от жара. Потом девушка вместе со вторым юношей села в вагон поезда Париж — Ганновер. Я вошла в вагон вместе с ней и теперь стояла у окна у нее за спиной. Она опустила окно и смотрела на перрон, где стоял Хорди. У Хорди опять запотели очки, но он их больше не протирал, только снова и снова повторял имя девушки и «sevgilim, sevgilim». Поезд медленно тронулся, а я так больше и не увидела глаз Хорди под запотевшими стеклами очков. Словно безглазый слепец, он бежал в запотевших очках вслед за поездом, пока не отстал. Девушка закрыла окно, прошла в купе и села рядом со вторым юношей. Напротив нее сидела немецкая пара, которой она и показала стихотворение Хорди. Прочитав стихотворение, оба улыбнулись — стихи им понравились. Они перевели их девушке на немецкий, а девушка их перевод записывала. Вот что Хорди написал ей по-английски:

Sevgilim
I like turkish mare,
and your black helmet,
troting in Marmara Sea.
I see in this occidental Megalopolis,
a joyful poppy,
disturbing all the circulation planning.
This little alcove is broken
and it is impossible to come back
and it is impossible to come on.
To dawn it is a thing of yesterday,
and only a carnation in the night
under the same moon,
in Istanbul, in Barcelona,
remain for tomorrow.
The beginning and the end,
Sevgilim end, Sevgilim beginning.
Your wind, my wind, in our passionate sky.
Only in our.[55]

Немецкая пара, закончив перевод стихотворения, снова улыбалась. У женщины возбужденно искрились глаза, у мужчины поблескивали на лбу капельки пота. Еще бы — ведь они поработали во имя любви.

БЕСХОЗНО РАЗГУЛИВАЮЩИЕ КУРЫ И КОЛЧЕНОГИЙ СОЦИАЛИСТ