Мост через реку любви

— Да, — пробормотал он и отвел глаза. Ему вдруг захотелось рассказать лейтенанту о том, что его мучило. — Глупость какая-то. Мне всегда приходилось вытаскивать его из разных историй. Когда умер отец, ему было восемь лет, а мне уже пятнадцать. Да и до этого папаша не слишком-то за нами следил, так что порой мне казалось, что я для Уилла скорее отец, чем брат. А когда я ушел в армию, а Уилл поступил в колледж, мы друг друга потеряли. И вот на той неделе его вдруг привозят в больницу, где я лежу со своей простреленной коленкой.

Надо же, именно здесь, в столице американского футбола, парнишка и нашел свой конец. В прошлую субботу. Он переходил дорогу на зеленый свет, а тут машина с неисправными тормозами… Вряд ли в этом случае он мог бы уберечь братишку, как раньше, и все же…

Будто наяву, он увидел перед собой знакомые смеющиеся глаза и услышал знакомые объяснения. «Да это же просто шутка… Да я был уверен, что все получится… Ты что, хочешь, чтобы Мэгги считала меня слабаком?..»

— В этом сумасшедшем городе нужно иметь глаза на затылке, — сказал лейтенант.

Эл кивнул. Как спокойно и размеренно они жили раньше! Футбол по пятницам, рыбалка в Ущелье, еженедельные покупки в бакалейном магазине на Главной улице…

Эл судорожно сглотнул — в горле стоял комок. Сколько раз он ловил братишку на старом мосту с удочкой. Сколько раз его вызывали к директору. А уж сколько раз возил его к врачу с синяками, ссадинами и ушибами. И не счесть.

А теперь? За последние годы они и кружки пива вместе не выпили.

— Вы ведь поддерживали отношения? Часто встречались?

Эл ответил не сразу, и Хардинг пристально посмотрел на него. Взгляд у этого человека как у змеи. Может не мигая смотреть часами в одну точку.

Эл пожал плечами.

— Да в общем…

В общем… Это означает — нет. У него даже не было последнего адреса Уилла. А вот Уилл знал, где его найти. На карточке в бумажнике Уилла были верно указаны и звание Эла, и номер его рабочего телефона. Почему же Уилл не связался с ним? Почему не дал знать о себе? Хоть один телефонный звонок. Хоть письмо. Что-нибудь. Все, что угодно.

— Похоже, у тебя началась черная полоса, — сказал лейтенант.

— Со всеми бывает, — ответил Эл.

— Точно, — подтвердил лейтенант. Он прокашлялся и поправил рукава. — А с похоронами как? Нет проблем?

— Нет. Все в порядке.

Уилла кремировали. Пришли восемь человек. Эл утешал себя тем, что, может быть, многочисленные друзья Уилла по молодости просто не читали страниц с объявлениями о похоронах. Нет, нужно смотреть правде в глаза — ни до Уилла, ни до него самого людям, видимо, не было никакого дела.

Они помолчали. Хардинг скосил глаза на ногу Эла и спросил:

— Что говорят врачи?

Эл пожал плечами, усмехаясь.

— Говорят, придется пропустить несколько танцевальных конкурсов. Фокстрот я всегда смогу танцевать, но ничего более энергичного.

Лейтенант закашлялся.

— Значит, хромота останется навсегда?

— Нет, только до самой смерти.

Эл заерзал в кресле. Удивительно, почему это простреленная нога болит, даже когда ты сидишь?

— Но я вот о чем думаю, — с улыбкой продолжил Эл. — Хорошо бы какой-нибудь урод прострелил мне другую ногу.

Хардинг удивленно поднял брови.

— Ну, знаете, чтобы обе ноги были одинаковые, — пояснил Эл. — Тогда ведь я не буду хромать.

Хардинг вновь поправил галстук, никак не отреагировав на шутку.

— Тебе придется переключиться на кабинетную работу.

Эл неопределенно пожал плечами.

— Надо подумать.

Хардинг моргнул. Ого, уже второй раз за день! Это, наверное, рекорд, решил Эл. Потом пожевал нижнюю губу.

— Может быть, в службе 911?

— Нет.

Эл перестал смотреть в холодные глаза лейтенанта. Десять лет работы на улицах. Всегда в самой гуще событий. Десять лет на линии фронта, и теперь они хотят посадить его между телефонной трубкой и булькающей полицейской рацией. Слушать крики, вой сирен, выстрелы. Сидеть и кусать ногти, гадая, чем все закончится. Да у него через неделю инфаркт будет.

— Исключено.

Хардинг понимающе кивнул, опустил глаза и вновь взглянул на Эла.

— Придется поломать голову. Но что-нибудь подыщем. Ты и сам подумай.

— Хорошо, — сказал Эл. — Подумаю.

— У тебя впереди три месяца, — напомнил лейтенант. — Потом или пенсия по болезни, или канцелярская работа. Давай, езжай домой и подумай как следует.

— Домой?..

— Конечно. Я знаю, что родители у вас умерли, но, наверное, остались другие родственники.

Эл почувствовал, что впадает в какое-то оцепенение. Он молча смотрел на лейтенанта.

— Ну, знаешь, двоюродные братья, сестры. Родня, словом, — закончил Хардинг свою мысль.

Элу еще не приходилось видеть, чтобы веки лейтенанта совершили такую гигантскую работу за столь короткое время. За час он моргнул не менее трех раз. Очевидно, дело плохо. Эл знал, что именно плохо. Лейтенант жалеет его. Пора сматываться.

— Ну, мне пора. Мне нужно разобрать вещи брата.

Хардинг коротко кивнул.

— Не пропадай.

Эл повернулся на каблуках и вышел с такой поспешностью, какую только могли позволить ему «три» его ноги.

Эл опустился в ветхое потертое кресло и медленно обвел глазами обшарпанную комнату.