Мост через вечность

А здесь, на земле, совсем другая жизнь. Не то, что просто поутру собирать пожитки, увязывая их в узел на сиденье передней кабины и отправляться в дневной полет. Здесь вещи носят в руках или находят себе крышу и остаются под ней. Без Флайта, без моего Альфа-альфа Хилтона, мне больше нечего делать в скошенных полях.

В кафе был новый клиент — женщина. Она расположилась у стойки, там где недавно сидел я. Когда я подошел, она слегка испугалась.

— Прошу прощения, — сказал я, взяв сверток, лежавший на соседнем месте. — Я пару минут назад был здесь. Я бы и душу собственную мог где-нибудь позабыть, если бы она не была привязана ко мне веревочкой.

Она усмехнулась и снова углубилась в изучение меню.

— Поосторожнее с лимонным пирогом, добавил я. Но, если, конечно, вам по вкусу лимонный пирог, в котором лимоны отнюдь не в избытке, то он вам определенно понравится.

Я вышел обратно на солнышко, помахивая свертком, который нес в руке, и тут вспомнил, что в ВВС Соединенных Штатов меня учили: размахивать рукой, в которой что-либо несешь, не положено. На военной службе руками не размахивают, даже если в руках всего лишь десятицентовик.

Телефон в стеклянной будочке. Автоматически возникло решение позвонить по делу кое-кому, с кем я уже довольно давно не общался. Компания, занимавшаяся изданием моей книги, находится в Нью-Йорке. Но мне-то какое дело до того, что это — дальний междугородний разговор? Позвоню, а оплату переведу на них. В каждом деле есть свои преимущества. Бродячий пилот получает плату за полеты вместо того, чтобы за них платить, писатель звонит издателю за счет вызываемого абонента, то есть издателя.

Я позвонил.

— Элеонора? Привет!

— Ричард! — воскликнула она. — Ты где был?

— Надо подумать — сказал я. — С тех пор, как мы говорили в последний раз? Висконсин, Айова, Небраска, Канзас, Миссури, потом через Индиану и Огайо обратно в Айову и Иллинойс. Я продал биплан. А теперь вот во Флориде. Давай я попробую угадать, какая у вас там погода, значит так: стратус — это облака — тонкий слой, рваные, высота шесть тысяч футов, над ними — плотная облачность, видимость — три мили в неплотном смоге.

— Мы тут на уши встали, чтобы тебя разыскать. Ты знаешь, что тут творится?

— Две мили в смоге?

— Книга! Твоя книга, — сказала она, — ее покупают! Ее раскупают! Ее расхватывают!

— Я понимаю, что это кажется придурью — сказал я, — но меня заклинило. Ты можешь посмотреть в окно?

— Могу, Ричард, могу. Разумеется, я могу посмотреть в окно.

— И далеко видно?

— Смог. Кварталов десять-пятнадцать. Послушай, до тебя дошло, что я говорю? Твоя книга стала бестселлером! Телевидение за тобой охотится, чтобы ты у них выступил. Из газет звонят — жаждут интервью, с радио — тоже. Владельцы магазинов хотят, чтобы ты приходил и давал автографы. Мы продаем сотни тысяч экземпляров! По всему миру! Заключены контракты в Японии, Англии, Германии, Франции. С правом издания в мягком переплете. А сегодня — контракт с испанцами:

Что обычно говорят, когда слышат такое по телефону? — Прекрасные новости, поздравляю!

— Да это я тебя поздравляю! — сказала она. — Ты что, до сих пор ничего не слыхал? Я знаю, ты там где-то в лесах обитаешь. Однако теперь твое имя — во всех списках бестселлеров. В еженедельниках, в Нью-Йорк Таймс, везде. Все твои чеки мы отсылаем в твой банк. Ты проверял свой счет?

— Нет.

— Проверь обязательно. Плохо слышно, как будто ты очень далеко, ты меня хорошо слышишь?

— Хорошо. Здесь вовсе не леса. Отнюдь не все, что находится на западе от Манхэттена, поросло лесами.

— Из столовой для служащих мне видна река и Нью-Джерси за ней. И, как мне кажется, там одни сплошные леса.

Столовая для служащих. Она живет совсем на другой земле!

— Продал биплан? — вдруг спросила она, словно только что об этом услыхала. — Но ты же не собираешься бросить летать?

— Нет, конечно, нет, — согласился я.

— Хорошо. А то я и представить тебя не могу без чего-нибудь летающего. Какая жуткая мысль: никогда больше не летать!

— Ладно, — сказала она, возвращаясь к делу. — Так когда ты сможешь заняться телевидением?

— Трудно сказать, — ответил я. — Не уверен, что мне хочется этим заниматься.

— Ты подумай, Ричард. Книге это пойдет на пользу, у тебя будет возможность рассказать обо всем довольно многим, рассказать историю книги.

Телецентры находятся в больших городах. Что же касается городов, по *`)-%) мере, большинства, то я предпочитаю держаться от них подальше.

— Мне нужно подумать, я позвоню.

— Пожалуйста, позвони. Говорят, что ты — явление, и все хотят на тебя взглянуть. Будь паинькой и сообщи мне о своем решении как можно скорее.

— О'кей.

— Мои поздравления, Ричард!

— Спасибо.

— Ты что, не рад?

— Рад! Просто не знаю, что сказать.

— Подумай насчет телевидения. Я надеюсь, ты согласишься выступить хотя бы в некоторых программах. Основных.

— О'кей. Я позвоню.

Я повесил трубку и сквозь стекло телефонной будки посмотрел на улицу. Как будто тот же городок, что и раньше, но как все изменилось.

— Ты только погляди, — думал я, — дневник, просто листки, отправленные в Нью-Йорк почти из прихоти, и вот на тебе — бестселлер! Ура!