Мост дружбы

Сверкающие белизной пилоны соединялись прозрачным арочным сводом, наполненным водой. Это выглядело гигантским аквариумом, образующим над лестницей виадук. На поверхности воды плавали льдины, а на одной из них даже находился белый медведь.

В воде можно было различить проходящую подо льдом трубу. Она стремилась всплыть, удерживаемая канатами, делавшими сооружение похожим на перевернутый цепной мост, который не падал, а рвался вверх.

Плавающий туннель ажурной аркой висел над лестницей, как бы знаменуя собой ворота в будущее, которое выглядело необъятной океанской синевой. Павильон был построен на морском берегу.

Амелию не занимала грандиозность необычного здания. Ее вели иные чувства. Заметив в толпе отца с Гербертом Кандерблем, она стала пробиваться к ним через толпу, применяя приемы бокса ближнего боя.

— Хэллоу, Герберт, дружище! — звонко крикнула она, достигнув цели. — Вот и я здесь. — И она обменялась с отцом многозначительным взглядом. — Ну как? Осилим мы с вами эту штуковину? — И она протянула вверх руку. — Мы с моим старичком, — она взглянула на мистера Меджа, — решили помочь вам, Герби! О'кэй? Вы не против? Мы вступили с русскими в технологическое состязание. И не проиграем. Не так ли?

И она победно оглянулась, сразу приметив в толпе приглашенных отцом репортеров.

— Я так соображаю. Строить такую трубу надо сразу с двух сторон. Как вы считаете, Герби?

— Разумеется, — мрачно отозвался Кандербль, оглядывая Амелию, одетую уже не в купальник с прозрачным плащом, как вчера, а броско, в самое модное платье слепяще-оранжевого цвета.

— Бэби, бэбк! — с деланным упреком твердил мистер Медж, но дочь не обратила на него внимания, продолжая:

— Надо сделать всех американцев заинтересованными участниками этого дела. Я все обдумала, как вы просили.

Брови мистера Кандербля удивленно поползли вверх.

— Ха! Конечно! Он уже забыл. Вот это память! И у такого гениального инженера. Он, пожалуй, не помнит, что завещал нам Джефферсон. Или кто победил на последнем конкурсе красоты. Завтра он и меня забудет. Вот что значат забитые техникой мозги!

Окружающие рассмеялись. Амелия же продолжала, уловив щелканье фотоаппаратов и жужжание кинамо:

— Мы устроим гонки! Подводные гонки! О'кэй? Кто раньше доберется до Северного полюса, русские со своим азартом или американцы с их инициативой и предпринимательством? Мы ведь уже состязались. В мировую войну — кто оккупирует больше Германии. В космосе пришлось догонять. Вчера бомбы, завтра — мост. Теперь нужен грандиозный тотализатор. Ни одной американской семьи без купленного билета в расчете на выигрыш. И пари без ограничения суммы! Эй, парни, хэллоу! Кто ударит со мной по рукам пока на десять долларов, а потом на десять тысяч!

Амелия оказалась в центре внимания. Кандербль не знал, как реагировать на атаку экстравагантной леди, с которой он имел вчера неосторожность распить коктейль, стараясь отогреть ее после символического ветра холодной войны. Однако, по существу, ее слова не расходились с его планами.

Толпа, проходящая в советский павильон, увлекла их за собой. Внутри один из отделов был посвящен проекту Арктического моста. Посередине зала стоял огромный макет земного шара с морями и материками. В Северном Ледовитом океане под кромкой льда отчетливо вырисовывалась прямая линия, ведущая из Мурманска на Аляску. В углу зала помещалась часть туннеля, выполненного в натуральную величину. Здесь же стоял и настоящий, готовый в путь вагон. Столпившиеся около него посетители старались заглянуть внутрь. В дальнем конце зала у стола с моделями механизмов Арктического моста стоял высокий крепкий человек с энергичным лицом.

— Мистер Корнейв, — обратился к нему Медж. — Разрешите познакомить вас, как автора замечательного проекта, со светилом американской техники мистером Гербертом Кандерблем.

Степан Корнев немного смутился.

— Я очень рад, — сказал он, старательно выговаривая слова. — Имя Герберта Кандербля знакомо мне со школьной скамьи.

Герберт Кандербль дружески похлопал Степана Григорьевича по плечу:

— Хелло! Жалею, что я не знал вашего имени прежде.

— Зато теперь его будет знать весь мир! — вставил мистер Медж. — Мистер Корнейв, я взял на себя смелость пригласить нескольких американских парней для интервью с вами.

Степан Григорьевич смешался:

— Мне не хотелось бы одному давать какие бы то ни было интервью, ибо… я не являюсь…

— Какие пустяки, мистер Корнейв! — перебил Медж и сделал знак рукой.

Зажужжали кинамо, несколько джентльменов в соломенных шляпах защелками затворами фотоаппаратов. Мисс Амелия засуетилась, стараясь попасть в поле зрения объективов.

— Прошу вас, сэр, — кричал один из репортеров. — Пожалуйста, улыбнитесь. Вот так! Еще, еще! Приветливей. Скажите несколько слов американскому народу от лица автора проекта, призванного поставить крест на гонке вооружений.

— Говорите, говорите, старина! — подбадривал Степана Медж. — Я помогу вам. Уже сегодня вечером это будет звучать со всех нью-йоркских телеэкранов.

— Ах, сэр! Мы все так просим вас! — с очаровательной улыбкой вмешалась Амелия.