Мост над черной бездной

Она была малосентиментальна, семейных альбомов не держала, был лишь один – с фотографиями Наташи. Наташа в пеленках, ползунках, платьице, школьной форме, новогодние Наташины снимки в карнавальных костюмах – всегда помпезных. В альбоме обнаружилось и несколько общесемейных фотографий – из тех, где Наташа лучше всего получилась.

На одном из этих снимков Элли показала Седову худенького парнишку, очень похожего на Перцева. Паша тут же схватил эту фотографию и убежал с ней, на бегу попросив у Элли в свое распоряжение «форд» из гаража Перцевых.

В первом же попавшемся фотоателье Курортного Паше распечатали несколько увеличенных персональных фото Олега, с ними он поехал на стоянку такси.

2

Днем Курортный был менее оживлен, чем вечером. С утра и до обеда отдыхающие отмокали в ваннах с вонючей и не очень вонючей, но всегда страшно полезной водой, а также принимали прочие процедуры, во множестве разработанные курортологами. Ехидным существам, вроде рыжего сыщика, всегда казалось, что большинство оздоровительных мероприятий приносят больше пользы бюджетам санаториев, чем пациентам. Но он не был специалистом в бальнеологии, поэтому свои домыслы оставлял при себе.

Почти все такси Курортного базировались на одном месте – на площади у нарзанных источников. Понятно, что у каждого водителя в разных районах города имелись любимые маршруты, но все таксисты обязательно посещали площадь «у нарзанов», где роились самые свежие новости.

У источников стояло около десятка машин – таксисты перекусывали, перекуривали, болтали. Пожелав им приятного аппетита, Паша показал каждому фото Олега, выдав легенду: дескать, младший брат ночевать не пришел, а милиция искать не хочет, там считают, что брат и сам найдется.

Олега никто не узнал – таких парнишек с рюкзачками тут полно, всех не запомнишь. Тогда Седов прикрепил фото Олега с номером своего телефона и заманчивым «Вознаграждение!» на столб, вокруг которого стояли машины, и отправился на автобусный вокзал. И там он тоже показывал фото, расспрашивал кассирш, уборщицу, бабулек, торгующих пирожками, продавщицу в ларьке. И снова никто не вспомнил Олега. Ничуть не разочарованный, Паша (а чего ждать в городе-здравнице?) прикрепил фото на доске объявлений, рядом с предложениями снять комнату.

На железнодорожном вокзале ситуация повторилась.

С вокзала Седов приехал в «пансионат», заглянул в комнатку хозяйки. Тетка, тыкавшая пальцем в кнопки калькулятора, подняла на Пашу строгий взгляд, едва кивнула в ответ на его «здрасте!».

– А ваш-то знакомый удрал! – сообщила она. – Удрал, замарав полы кровью. Вот неряха! И на звонок не отвечает. Вы, как увидите его, скажите, пусть он больше у меня не останавливается…

– А если он к вам все-таки придет, вы мне сообщите, пожалуйста, – попросил сыщик, не намереваясь признаваться в том, чью кровь пришлось отмывать хозяйке.

Оставив ей свой номер, он вышел на улицу.

Там Паша прикинул, куда мог пойти ночью Олег. Направившись вверх по извилистой улице мимо частных домов и кованых решеток, ограждающих территории санаториев, он пришел бы в парк. И что бы он там делал?… А вот если он пошел вниз, то вскоре очутился бы на трассе, которая соединяла Курортный с ближайшими населенными пунктами, в том числе и с Гродином. Ему пришлось бы с часик пройтись, зато на трассе появлялся хороший шанс поймать попутку и укатить отсюда подальше!

Паша сел в «форд» и поехал в сторону трассы. Проехав до ближайшего поворота в город, сыщик заметил справа от машины, вдали, в ложбине, едва различимый знакомый силуэт – железнодорожный виадук, один из тех, плоских и широких, собранных из бетонных плит. К Немецкому мосту такого типа не так давно привозил Седова покойный ныне человек-паровоз Никита Львович Перцев.

Вспомнив о нем, Седов невольно вздохнул.

Вернувшись в дом Элли, Паша прихватил из бара бутылку виски и погрузился в размышления об Олеге и Артуре.

«А не захотел ли Олег отомстить не только брату за донос, но и отцу за строгость? – подумал вдруг Паша. – Услышал о проекте отца, который он воплощал вместе с подлым предателем Артуром, и разозлился. Придумал план, запасся реланиумом и веревкой и убил брата. Именно поэтому он оставил тело Артура на мосту. Вот тебе, папочка, получи!»

Час за часом – и пришедшая в голову сыщика идея стала казаться ему идеальным объяснением ситуации. Бутылка виски опустела наполовину.

… Эх, думал Седов, жизнь жестока. Какие планы были у Никиты Львовича! Как широко мыслил человек! Какие цели перед собой ставил! И ведь не стремление заработать больше денег им руководило, а только желание создать нечто важное и нужное: он хотел построить над черной бездной мост, вывести гродинцев из тупика. Воистину, о нем могли бы дети мемуары написать. Но тут всплывают чьи-то обидки, дрязги, одно неверное решение, продиктованное болью утраты, – и великие планы идут коту под хвост. Приходит смерть.

Теперь полуразрушенные Немецкие мосты стали памятником не только создателям Малогрязнушкинской железной дороги, но и Никите Перцеву. И знал об этом пока один только Паша Седов.