Мост в бесконечность. Повесть о Федоре Афанасьеве

— Ничего смешного. Каждый из нас таков, каким сделала жизнь. Маркса читаем, а натянуть его мысли на свой аршин покамест не умеем. У Головина сызмальства другое бытие, а еще и привычки… От них тоже не сразу отлипнешь. Ну, сморозил глупость, с кем но бывает. Но ежели к нам тянется, отталкивать негоже…

Про себя Федор соображал: приедет Михаил Иванович, разберется до тонкости, нужен Головин или пусть сторонкой гуляет. Самому Афанасьеву трудно раскусить теоретическую подготовку Саши. Чувствуется, начитан. Подкопил кое-какую литературу, одалживал для занятий с ребятами «Речь Петра Алексеева», Марксов «Наемный труд и капитал». Хотел еще вручить «Праздник Петербургских рабочих в 1891 г.», но Федор, ухмыльнувшись в бороду, пролистнул брошюру, пробежал глазами несколько строк из своей речи и сказал: «Не надо, это я знаю». Словом, Головина решил поберечь до прибытия Бруснева, даже с Петром Моисеевичем его не свел, боясь порчи: затянут, мол, Сашу в болото терроризма, пропадет.

Ждал Афанасьев, как красное солнышко, ждал Михайла Ивановича. Думал, с его появлением начнется настоящая работа. А с его приездом лишь приблизился крах…

Выключенный из числа студентов Новоалександрийского института, Михаил Михайлович Егупов приехал из Польши с рекомендательным письмом к Серебряковой.

На люблинском вокзале его провожала Танечка Труянская, милая девица, горячо сочувствующая радикальным течениям общественной мысли. Она и снабдила Мишеньку рекомендацией.

— Анна Егоровна обрадуется, — сказала Танечка, по-матерински благословляя любимого. — Они дорожат каждым человеком. Ты обретешь себя в революции, я верю…

Серебрякова была известна в революционных кругах как неутомимая работница подпольного Красного Креста, помогавшего политическим заключенным независимо от их партийной принадлежности, и в этом качестве пользовалась безграничным доверием. «Ни один нелегальный не побывает в Москве, чтобы с поклоном к нам не пожаловать», — хвастался Зубатов. К нам — это к Серебряковой. Еще в 1884 году, спасая собственного мужа от ареста, Анна Егоровна начала сотрудничать с охранкой…

Обходительная и обаятельная женщина, по-родстненному внимательная, радушно встретив Егупова, долго расспрашивала, что и как у них в Люблинской губернии, как устроился на новом месте, не нуждается ли в помощи? Михаил Михайлович подробно рассказывал, поделился сокровенным: по собственной инициативе задумал создать крупную революционную организацию. Главную ошибку своих предшественников видел в том, что начинали они «не с того конца». Сразу издавали листовки, выпускали программы и этим выдавали полиции собственное присутствие. Нет, нет, писанина потом. Сначала требуется собрать в единый кулак наличные силы. Разыскать необходимых людей, сплотить, а затем уж вырабатывать платформу. Он будет действовать только так!

Оповещенный Анной Егоровной, шеф наружного наблюдения Евстратий Медников приказал филерам неотступно следить за экспансивным господином с окладистой бородой, в круглой мягкой шляпе…

Окрыленный взятой на себя ролью матерого заговрщика, Михаил Егупов, в длиннополом пальто нараспашку, непременно с книгой в руках, с утра до ночи бегал по Москве, заводил знакомства, горячо что-то такое доказывал, шевеля бородой. В первые же дни вывел охранку на сочувствующего революции помощника пристава с Большой Якиманки и на нескольких студентов Петровской академии. В целях конспирации Егупов сознательно не снимал постоянной квартиры. Сегодня находил пристанище на Петровке, завтра — в доме Запасною дворца у Красных ворот, послезавтра мчался в Петровско-Разумовское. И все — не оглядываясь, широким шагом, как и подобает выдающейся личности, добровольно взвалившей на себя тяжелое бремя объединения революционных сил.

Опытные филеры сразу раскусили характер Егупова, весьма точно определили и его дальнейшую роль в намеченном объединительном предприятии — могильщик. Себя погубит и других… И кличку дали ему соответствующую — Факельщик. В те времена факельщики из похоронных контор обычно ходили впереди печальных процессий. Разница была лишь в том, что наемные факельщики, соблюдая торжественность ритуала, передвигались медленно, а Михаил Егупов мог бы потягаться с иной гончей. Филеры с ног сбились, следуя за суетливым молодым человеком. Только по субботам находили отдохновение от горячечной слежки. По субботам Михаил Михайлович позволял себе небольшую разрядку, отправляясь в известное заведение мадам Прохальской. Так сказать, сбрасывал груз повседневного напряжения. Проследив, как он, разгоряченный, скрывается за дверью заведения, филеры спокойно расходились: госпожа Прохальская подробно доложит, с кем оставался до утра, много ли выпил мадеры…

Изучая маршруты Факельщика, Медников пожаловался Зубатову:

— Много передвигается, может, пора на прикол?

— Что ты, что ты, Евстратий! — засмеялся Сергей Васильевич. — Напротив, пусть побегает, порезвится…