Мост в Хейвен

— И ты знаешь, как сильно я тобой восхищаюсь и как обожаю тебя, мать. — Неустрашимый Дилан хмыкнул. — Ты ведь зарабатываешь на жизнь как раз на сомнительных связях. Кстати, мне нужны деньги. У меня ничего не осталось.

— Я дам тебе денег. Когда ты их отработаешь. — Лилит откинулась на спинку и снисходительно улыбнулась. — У меня назначена вечеринка на субботу. Я ожидаю, что ты там будешь.

— Кто придет на этот раз?

— Все, естественно.

Дилан улыбнулся Абре:

— Детка, тебя ждет угощение. Все эти простолюдины в Хейвене согласились бы умереть, лишь бы оказаться на твоем месте.

— Кстати, о месте… — Лилит с отвращением посмотрела на Абру и что-то записала в блокнот. Она вырвала листок и вручила Дилану. — Позови Марису, пусть она что-нибудь сделает с твоей маленькой подружкой. — Лилит скривилась. — Она выглядит так, словно ее драли кошки.

— Мы ехали с открытым верхом.

— Ты это так называешь?

— Сколько я могу на нее потратить?

— Сколько хочешь. — У нее была такая же радостная белозубая улыбка, как у сына. — Счет будет отправлен твоему папе. — Она немного отвлеклась, потом снова сосредоточилась на нем: — Да, и еще кое-что, дорогой. Отведи ее к нашему врачу, пусть ей сделают защиту. — Она многозначительно посмотрела на сына. — Если ты сотворишь еще одну проблему, Дилан, тебе придется и организовывать, и оплачивать решение проблемы самому.

Зазвонил телефон. Лилит положила руку в кольцах на трубку. Когда она заговорила, ее голос изменился:

— Дорогая, какие жареные новости ты припасла для меня?

* * *

Зик сидел на диване у Мици, она протянула ему хрупкую фарфоровую чашечку и блюдце.

— У вас такой вид, словно вам требуется что-то покрепче, чем чай, пастор Зик. У меня в шкафчике припасена бутылка хорошего бренди — для медицинских целей, конечно же.

Ее усмешка заставила пастора слегка улыбнуться:

— Чая достаточно, Мици.

Он наблюдал за пожилой женщиной, пока она переходила через комнату. Мици похудела, это было странно. Она осторожно опустила свое тощее тело в кресло, обитое выцветшим красным бархатом, что стояло возле окна. У нее опухли лодыжки, пальцы скрючил артрит. Иан Брубейкер заменил Абру в церкви, но, хотя он сохранил мастерство концертного пианиста, Зику больше была по душе мягкая игра Абры, которой та научилась у Мици. У Мици был замечательный талант добавлять шутливости, чем она приводила сына Ходжа и некоторых других в смятение.

— Как дела, Мици?

Она насмешливо посмотрела на него:

— Просто замечательно, пастор Зик. Питер и Присцилла ничего не получали от Абры? — Когда он отрицательно покачал головой, она вздохнула и положила голову на спинку кресла. — Я боялась этого. Девочки-подростки всегда такие глупые. — Она грустно взглянула на него. — Я должна была знать. Сама когда-то была такой.

— Абра может позвонить вам раньше других.

— Если позвонит, я обязательно вам скажу, но не обещаю, что сообщу, где она находится, если она попросит не говорить.

— Она вам доверяет, Мици. И я тоже.

Миди всегда ему нравилась. А Ходж разрывался между стыдом и гордостью. Он обожал мать, но признавался, что иногда она сводит его с ума. Как-то он разоткровенничался и сказал, что не понимает, как мог его работящий, скромный, строгий и приличный отец не то что жениться, даже встречаться с ней. Не сказать, что он об этом сожалел, поскольку сам был единственным результатом этого союза.

Зик знал Мици как женщину умную и мудрую, ее можно было бы считать ветреной, если бы не твердая вера. Жизненный опыт не всегда добавляет мудрости. В случае с Мици ее было достаточно. Она говорила, что грешила со страстью, но с не меньшей страстью потом раскаивалась. И это подтверждалось ее даром сострадания к падшим.

— Я бы никогда не попросил вас разрушить доверие Абры, Мици.

— Я знаю. У меня имеется целый список слов, которыми я бы назвала Дилана Старка, но я не стану его зачитывать. Кто он такой, в конце концов? Он появился ниоткуда, и на меня пахнуло серой. Откуда он взялся? Вы что-нибудь о нем знаете?

Чай у Мици был крепкий и горячий, щедро приправленный медом.

— Он сын Коула Термана.

— А, волчонок. — Она посмотрела на Зика своими старыми мудрыми глазами. — Бедняжка Абра. — Она покачала головой и уставилась в свою чашку. — Ее ожидает неприятное пробуждение. — Она отпила чай. — А как Джошуа?

— Переживает. Много работает. Подолгу гуляет в холмах. Мало спит.

— Похоже, и он пошел в отца. Даже если слышишь, что приближается поезд, не всегда знаешь, как уйти с рельсов, Зик. — Она была готова расплакаться. — Я очень переживаю за вашего мальчика.

— Его вера крепка.

— И она ему понадобится. Это может продолжаться долго.

— Я все еще надеюсь.