Мост в Теравифию

Он постарался вспомнить поездку, подробности картин и статуй, голос мисс Эдмундс, его слова, её ответы. Вдруг краем разума он ощутил какое-то падение, но вытолкнул это чувство картиной или беседой. Завтра надо будет рассказать всё Лесли.

Сразу вслед за этим он увидел, что в окно светит солнце. У девочек на постели лежали только смятые одеяльца; на кухне кто-то двигался и разговаривал.

Ой, Господи! Бедная Мисс Бесси, совсем о ней забыл, а уже поздно. Он сунул ноги в кроссовки, не расправляя пяток и не зашнуровывая.

Мать быстро подняла взгляд от плиты, что-то хотела спросить, но только кивнула.

Его опять зазнобило.

— Я забыл про Мисс Бесси.

— Отец её доит.

— И вечером тоже забыл.

Она всё кивала.

— Отец подоил, не беспокойся, — голос был мягкий, не упрёк. — Завтракать можешь?

Наверное, поэтому подводит живот. Он не ел с тех пор, как в Миллсбурге, по дороге домой, мисс Эдмундс купила мороженое. Старшие девочки смотрели на него, сидя за столом. Младшие оторвались от мультиков и повернулись обратно. Он сел на скамейку. Мать поставила перед ним полную тарелку оладий. Он и не помнил, когда она последний раз их делала. Что ж, он полил их сиропом, начал есть. Красота, а не оладьи.

— А тебе хоть бы что! — сказала Бренда через стол.

Он удивлённо взглянул на неё, не переставая жевать.

— Если бы умер Джимми Дикс, я б ни кусочка не съела.

Холод овладел им и выхлестнул наружу.

— Ты заткнёшься или нет? — крикнула мать, занеся штуку, которой переворачивала оладьи.

— Да мам! Он сидит, ест, как будто ничего не случилось. Я бы все глаза выплакала!

Элли посмотрела сперва на мать, потом на Бренду.

— Мальчики от горя не плачут. Да, мам?

— Всё равно, чего он сидит, жуёт, как свинтус?

— Бренда, я кому сказала? Если ты не заткнёшься...

Он их слышал, но они были дальше, чем воспоминание о страшном сне. Он жевал и глотал, а когда мать положила ему ещё три оладьи, съел их.

Пришёл отец, медленно перелил молоко в кувшины из-под сидра и поставил в холодильник. Потом он помыл над раковиной руки и пошёл к столу. Проходя мимо Джесса, он тронул его плечо. За Мисс Бесси он не сердился.

Джесс почти не заметил, что родители взглянули друг на друга, а там — на него. Мать строго посмотрела на Бренду и показала отцу глазами, что надо её приструнить. Но Джесс думал только о том, как хороши оладьи, и надеялся, что дадут ещё. Почему-то он знал, что просить не надо, но удивлялся, что мать не предлагает. Потом он решил, что надо встать и уйти, но не был уверен, чего от него ждут.

Отец откашлялся.

— Мы с матерью думали сходить к соседям. И тебе бы надо пойти... — он помолчал. — Ты ж один её толком знал.

Джесс силился понять, что это значит, но не мог.

— Кого? — пробормотал он, понимая, что не надо бы спрашивать. Элли с Брендой только что не охнули.

Отец наклонился над столом и положил сыну на руку свою большую руку, взволнованно взглянув на жену. Мать просто стояла и смотрела печальным взором.

— Твоя подруга Лесли умерла, — сказал отец. — Ты понимаешь?

Джесс выдернул руку и встал.

— Я знаю, это трудно... — говорил отец, когда Джесс шел к себе. Вернулся он в куртке.

— Готов? — отец быстро встал. Мать сняла фартук и пригладила волосы. Мэй Белл вскочила с коврика.

— И я пойду! Я никогда не видела покойников.

— Нет!

Мэй Белл села, словно голос матери её прихлопнул.

— Мы даже не знаем, где она, дочка, — сказал отец.

Глава двенадцатая Как же быть?

Они медленно пошли через поле и вниз, к дому Перкинсов. Там стояло машин пять. Отец постучался. Джесс услышал, как в том конце дома лает Принц и бежит сюда, к ним.

— Ти-ш-ш! — сказал незнакомый голос. — Лежать!

Дверь открыл человек, наклонившийся, чтобы втянуть в дом собаку. Увидев Джесса, Принц вырвался и радостно скакнул к нему. Джесс поднял его за лапы и почесал ему шею, как чесал, когда тот был совсем маленьким.

— Я вижу, он вас знает, — сказал незнакомый человек, странно, слабо улыбаясь. — Заходите, пожалуйста.

Он отступил и пропустил их в дом.

Они вошли в золотую комнату, всё такую же, только ещё красивей, потому что в южные окна светило солнце. Здесь сидело человек пять, которых Джесс никогда не видел, кто-то шептался, а вообще-то они молчали. Сесть было некуда, но незнакомец принёс из столовой стулья. Отец, мать и Джесс напряжённо сели и стали ждать неведомо чего.

Немолодая женщина медленно встала с дивана и подошла к матери. Глаза у неё были красные, волосы — совершенно белые.

— Я — бабушка Лесли, — сказала она, протягивая руку.

Мать смутилась и тихо выговорила:

— Миссис Эронс. Оттуда, с горки.

Бабушка Лесли пожала руки и матери, и отцу.

— Спасибо, что пришли, — сказала она и обернулась к Джессу. — А ты, наверное, Джесс. — Он кивнул. — Лесли... — глаза её наполнились слезами, — говорила мне о тебе.

Джесс думал, что она ещё что-нибудь скажет, но смотреть на неё не хотел и почёсывал Принца, который крутился у ног.

— Простите... — проговорила она. — Не могу...

Человек, открывший им дверь, подошёл, обнял её и увёл. Джесс слышал, что она плачет.