Мосты округа Мэдисон

Образы и физические ощущения врезались в ее мозг с такой отчетливостью, что ей казалось, будто она смотрит на вереницу фотографий, одна за другой разворачивающих перед ней всю последовательность событий той ночи. Франческа помнила, как они медленно, будто во сне, сбросили с себя одежду, помнила прикосновение обнаженного тела к своей коже. Он смотрел на нее сверху, потом прикоснулся к ее животу, затем к соскам, и снова повторил все движения, очень медленно, потом еще раз, словно животное в брачном танце в соответствии с предписанным ему природой древним ритуалом. Снова и снова он кружил над ней и при этом целовал то ее лицо, то мочки ушей, то проводил языком вдоль ее шеи, вылизывая ее, как могучий леопард в высокой траве вылизывает свою самку.

Да, он походил на дикого зверя. Сильный, гибкий самец, чья власть над ней хотя и не выражалась ни в чем явном, но это была настоящая, абсолютная власть — именно такая, какую Франческа хотела испытать на себе в тот момент.

Власть Роберта над ней выходила далеко за границы физического, хотя способность заниматься любовью так долго, как он мог это делать, была частью его власти. Но ее любовь к нему была духовной, пусть это сейчас для нее звучит банально, принимая во внимание, сколько уже сказано на эту тему за последние десятилетия. Она была именно и прежде всего духовной — но не заурядной.

Мысль появилась внезапно, и она прошептала:

— Роберт, Роберт, ты сильный, … мне даже страшно.

Он был сильный — и физически тоже, но не это она имела в виду. Секс составлял только какую-то часть от целого. С самого первого момента, как Франческа увидела Роберта, она предвкушала — или во всяком случае у нее появилась надежда на что-то очень хорошее и приятное. Ей хотелось нарушить тягостное однообразие повседневности, сломать установившийся шаблон своей жизни, в том числе и сексуальной. И она совсем не предполагала, что встретится с его странной, непонятной силой.

Ей стало казаться, что он распространяет свою власть над ней во всех измерениях, и это пугало ее. Поначалу Франческа не сомневалась, что какая-то часть ее личности останется нетронутой, что бы ни произошло между ней и Робертом Кинкейдом, — та часть, которая всегда принадлежала ее семье и жизни в округе Мэдисон.

Но получилось так, что он забрал и эту часть тоже. Она должна была понять, что это произойдет, уже в тот момент, когда он зашел к ней во двор узнать, как проехать к Розовому мосту. Ей тогда сразу пришло в голову, что он похож на колдуна, шамана, и так оно и оказалось на самом деле.

Они занимались любовью час или, может быть, дольше, потом он медленно отодвигался, не сводя с нее глаз, и закуривая по очереди две сигареты — одну для нее, другую для себя. Иногда он просто лежал рядом. Но всегда он должен был касаться ее рукой, чувствовать под пальцами ее тело, ощущать гладкость и тепло ее кожи. Потом наступал момент, когда он снова оказывался в ней и нежно шептал ей на ухо, как он любит ее и целовал после каждой произнесенной фразы, после каждого слова. Одной рукой он обхватывал ее талию, стремясь, чтобы их проникновение друг в друга было как можно более полным, чтобы оно стало совершенным.

И тогда рассудок ее сворачивался в клубок и уходил куда-то вглубь черепной коробки, дыхание становилось тяжелым и прерывистым, она полностью отдавалась в его власть, и он уносил ее в те места, где обитал ее дух. А находился он в странных, никому не ведомых местах, населенных призраками тех существ, что не нашли себе пристанище на ветвях древа Дарвиновой логики.

Она утыкалась лицом в его шею, плоть к плоти, и чувствовала, как ее ноздри начинают воспринимать запахи реки и дыма от костра, а до слуха доносился стук колес старых паровозов, покидающих ночами зимние вокзалы далекого прошлого. Она видела странников в черных одеяниях, чей путь пролегал вдоль замерзших рек и пышных летних лугов к истокам мира и краю земли. Снова и снова скользил по ее телу леопард, легкий и гибкий, как ветер прерий, и, колыхаясь под его тяжестью, она летела верхом на ветре, как весталка в храме, к благоуханному быстрому пламени, зажженному для тех, кто доплыл до излучины реки забвения.

Задыхаясь, она тихо шептала:

— Роберт… о Роберт, я растворяюсь в тебе.

С ней случилось то, о чем она давно уже забыла — оргазмы приходили один за другим, и причиной тому был этот удивительный человек. Ее поражала выносливость Роберта. И тогда он объяснил ей, что может достигать экстаза не только физически, но и через определенное состояние духа, и что оргазм рассудка имеет свои необычные свойства.

Она не представляла, о чем он говорит. Ей только было ясно, что он до отказа натянул свои поводья, а затем обмотал вокруг них обоих так туго, что Франческа бы, наверно, задохнулась, если бы не ощущала безудержной свободы от самой себя.