Мосты в никуда

«Художественная проза в большей степени, чем любой другой жанр письменного творчества, объясняет жизнь и раздвигает ее границы. Романы полнее всего раскрывают правду жизни: о том, что она собой представляет, как мы ее проживаем, чему она может служить. Как мы ею наслаждаемся и как ее ценим, как она рушится и как мы ее теряем. Романы говорят от имени и для пользы разума, сердца, глаз, чресл, кожи; сознательного и подсознательного.»

Барнс

Джулиан Барнс, «За окном» / Through The Window, 2012

Да, и снова Барнс, ну вот таков сей автор, вызывает привыкание и зависимость, ничего уж тут (уж простите за невольный каламбур) не попишешь. «За окном» – это сборник рецензий Барнса на книги и, не побоюсь сказать, жизнь великих писателей, от века XVIII до наших дней. Интересно получается, да? Рецензия на сборник рецензий. Но, мне кажется, эта книга ценна и сама по себе, и в силу упоминаемых в ней незаурядных литераторов. Вы прекрасно знаете, как я отношусь к «профессиональным критикам», умничающим чмошникам в маминых кофтах и козыряющим «типа умными» терминами вроде «катарсис» или «пост-структурализм». Сразу могу сказать, что Барнс отнюдь не таков. Во-первых, сам он – блестящий писатель, написавший не один великолепный роман. Это сразу отличает его от комплексующих критиков, не способных достичь чего бы то ни было в творчестве и сублимирующих эти комплексы в своих опусах (помните, как тот ямщик в анекдоте сказал Белинскому: «Ишь ты, говна какая!»). И, во-вторых, пишет Барнс абсолютно простым и доступным языком, не перегруженным псевдонаучной терминологией. Конечно, пишет, о том, что ему лично близко и интересно, более того, сам признается: «Склонность дружески расположенных собратьев по перу одобрять те черты творчества, которые кажутся им наиболее близкими к собственным.» Само собой, вряд ли заурядные произведения могут привлечь внимание такого мастера, как Барнс.

На обложке книги – знаменитая карикатура Жана-Жака Семпе, где изображен букинистический магазин, справа и слева – полки с трудами по истории и философии, а посередине – художественная литература и окно, в которое видна улица и приближающиеся друг к другу мужчина и женщина, как намек на продолжение и развитие сюжета.

Начинается книга с главы «Обманчивость Пенелопы Фицджеральд». И действительно, как свидетельствует Барнс, находясь под впечатлением личных встреч с этой писательницей, она, по крайней мере, внешне, ну никак не соответствовала своим произведениям. Очередной высоколобый критик назвал ее «бабушкой». И Пенелопа Фицджеральд действительно была бабушкой – варила варенье и готовила чатни (могу подтвердить это на примере моей мамы, как истинная бабушка она тоже варит варенье и готовит чатни10). У нас Фицджеральд косвенно известна по экранизации ее романа «Книжная лавка» (автобиографического, кстати) с блестящими работами Эмили Мортимер и Билла Найи. Барнс отдает должное глубине и таланту «бабушки», вступая в резкую полемику с представителями книжного истеблишмента, долго попросту не замечавшими прекрасных работ Фицджеральд. Барнс приводит интересную мысль Фицджеральд: «В целом мне кажется, что героями биографических произведений следует делать людей, которые вызывают у тебя уважение и восхищение, а героями художественных произведений – тех, кто, по твоему мнению, глубоко заблуждается». Собственно, на том и строится большинство романов этого автора, которые безусловно достойны более пристального внимания.

Несколько глав книги посвящены Форду Мэдоксу Форду, писателю, опять же известному у нас благодаря экранизации его эпопеи «Конец парада» с Бенедиктом нашим, понимаешь, Камбербэтчем в главной роли. Как отмечали литературные обозреватели: «Конец парада» – один из десяти или двадцати величайших англоязычных романов нашего века. Строго говоря, это не один роман, а тетралогия – четыре романа, действие которых происходит до и во время Первой Мировой войны. Барнс очень тщательно анализирует романы, психологию и мотивацию их героев. И хотя четвертый роман, непосредственно военную историю, Барнс считает не самой удачной, в целом становится понятно, что Форду удалось очень точно отразить нравы, повадки и проблемы Англии того времени. Мне кажется, цитата Форда, которую приводит Барнс, в полной мере относится и к собственным произведениям автора рецензии: «Искусство должно быть «демократичным», поскольку любой мог творить его и любой мог наслаждаться им; но сам процесс был «аристократичным», а именно сложным и требующим высокого мастерства, мало кому доступного.» Еще раз подчеркну, что эссе Барнса полностью соответствуют этим определениям.