Мосты в никуда

Но сказать, что любовь к маме безусловна, наверное, нельзя. Все-таки уход к дяде главным героем рассматривается как предательство. «Променять Джона на Клода, поэзию на скудоумную пошлость, опуститься до свинарника и купаться в грязи со своим идиотом-любовником, лежать в поганом болоте похоти» – действительно, гамлетовские нотки чувствуются.

А наш малыш далеко не так прост. Его рассуждения изобилуют цитатами (одно из свойств прозы Макьюэна) – от Шекспира до Джойса. Не чужд он и философствований: «В давние времена боль дала начало сознанию. Эти ощущения – начало нашего собственного «я». Бог сказал: да будет боль. И стала поэзия. В результате.» Естественно, гены папы-поэта дают себя знать.

Он ужасно боится, что мама, родив, бросит его, отдаст в чужую семью – это отражается в преследующем нашего героя образе «тринадцатого этажа», почему-то он уверен, что его приемная семья будет жить в социальной квартире в доме напротив, обязательно на тринадцатом этаже. Надо отметить, что в некоторые моменты мама дает повод так думать, уж ее точно нельзя отнести к категории искренне желающих своего ребенка и apriori любящих его матерей. А дядя Клод так и подавно не испытывает никаких чувств к будущему племяннику, рассматривая его исключительно как досадную помеху.

Отец тоже вызывает у нашего героя весьма противоречивые чувства, кто же он, думает малыш, «уверенный, состоявшийся поэт-учитель-издатель или незадачливый, бесхарактерный рогоносец, простофиля не от мира сего, бесталанный, кругом в долгах и несчастьях.» Скорее второе, но ближе к финалу и другая сторона отцовского характера проявится в полной мере.

Герой понимает, что мама с дядей что-то замышляют, понятно, что помешать этому он не может, поэтому предается фантазиям на тему «вот вырасту, я дядьке-то своему еще наваляю». Хотя … «Подменять собою закон – это устарело, это для албанских стариков с их наследственными распрями, для племенных исламских сект. Месть умерла. Гоббс был прав, мой юный друг».

Постепенно действие становится все более жестким и динамичным, это можно сравнить с эпизодами активного действия в «Неистовой любви» и по стилистике близко к классическим английским психологическим детективам. Однако не буду плодить спойлеров. Прочитайте и сами узнаете, состоялась ли месть, чем закончилась гамлетовская линия и прочее.

Скажу только, что если вы любите мастерскую английскую литературу, щедро приправленную литературными и социальными аллюзиями и ассоциациями, роман «В скорлупе» точно для вас. Уверяю вас, ни на секунду не пожалеете.

Фото Мануэль Алехандро Леон / pixabay . com

Ангелы-стажеры, танатонавты и поиски богов

Бернард Вербер, «Империя ангелов» / L’Empire Des Anges, 2000

«Жизнь любого смертного несет в себе потрясающую интригу. Лучше всех романов, лучше всех фильмов: посмотрите на простую жизнь человека, с ее неожиданностями, болями, удивлениями, страстями, любовными переживаниями, удачами и падениями. И это НАСТОЯЩИЕ истории, лучше не придумаешь.»

Так уж получилось, что книгу, которая фактически является продолжением «Империи ангелов», «Мы, боги» (2004) я прочитал раньше. Не сказать, чтобы это испортило впечатление от «Империи», просто увидел очевидную преемственность в стиле и структуре романов, но об этом чуть позже.

История начинается с того, что главный герой Мишель … умирает. В его дом врезается «Боинг-747». Правда, Мишель и до этого со своими друзьями экспериментировал со смертью, называли они себя танатонавтами (от Tanatos – смерть), пытаясь узнать, «что есть после жизни? Что находится над видимым миром?». Насколько мы можем судить, особыми успехами эта танатонавигация не увенчалась.

Но теперь Мишель может на своем опыте познать, что же есть после жизни. Он проходит семь уровней воспоминаний, от самых приятных до самых ужасных, на одном из уровней обогащается новыми знаниями. И вот он попадает на Страшный Суд, все как полагается на суде – три архангела в качестве судей и адвокат Мишеля, его ангел-хранитель, которым неожиданно оказывается (sic!) сам Эмиль Золя. Мишелю надо набрать 600 баллов по шкале добрых дел, в ходе прений Золя добивается, чтобы необходимую сумму баллов Мишель набрал, в противном случае ему бы грозила, нет, не отправка в ад, ада нет, а реинкарнация в очередную сущность на Земле. Теперь архангелы предлагают Мишелю либо отправиться на Землю, либо самому стать ангелом-хранителем для трех людей, которые вот-вот обретут жизнь. Наш герой выбирает второе. Хотя он и сожалеет об отсутствии преисподней: «Я прекрасно знаю, что ада не существует, но, честно говоря, я об этом жалею. Было бы веселее оказаться среди кипящих котлов, окруженным сладострастными голыми женщинами, гарпиями и дьяволицами, в разгульной красноватой обстановке. А здесь же все забюрократизировано». Империя, что поделаешь.