Motherfuckers. Уличная банда с анализом

Каракули на разосланной вами листовке вызвали у меня незамедлительную реакцию: какой смысл в этом хаосе – закрытие военных заводов, Пентагона, Сити-Холла или полицейских участков? И Джордж считает это слишком грубым и вульгарным. Я действительно ну никак не могу с этим согласиться: мне кажется, настоящих революционеров осталось настолько мало, что они вроде бы не должны так поверхностно путать своих единомышленников с врагами. А Джордж очень занят, чтобы писать вам лично.

Спасибо за вашу посылку. Хотя по многим позициям мы не схожи, надеюсь, вы еще что-нибудь нам пришлете, ну а с ответами у нас не заржавеет.

Но почему, почему надо начинать именно с музеев?! Хотите напасть на богов, атакуйте религию; хотите остановить кровопролитие, атакуйте механизмы войны; если вы против угнетения – атакуйте общественное устройство. И только ли это «безграничные претензии и вульгарность», а не всевластие кусачей, как клопы, буржуазии? Если так, то мало этого призыва, чтобы начать революцию. Та сила, что перевернет вверх дном систему, не будет исходить от меньшинства несовершеннолетних, вовлеченных в эту культуру, – сила выйдет из масс, угнетенных системой. И большинству из них наплевать, открыт Музей современного искусства или нет, и существует ли он вообще – у них более насущные проблемы: отправятся ли они умирать во Вьетнам или их настигнет в спину ментовская пуля. Их прошлое – унылая юность в позорной рутине школьной десятилетки в мире, в котором они выросли. Их настоящее – продажа своей человечности по ежедневным восьмичасовым частям в обмен на квартплату и продуктовую лавку, и не потому, что их деятельность так уж необходима, а потому, что так установлено власть предержащими.

Так что, конечно, ПУСТЬ БОРЬБА НАЧИНАЕТСЯ. Но надо не кусать за пятки, а бить в больное место.

С любовью, Луиза Кроули

Дорогая Луиза,

Очень может быть, что поспешность твоей «незамедлительной реакции» помешала тебе более внимательно прочесть наше заявление (если так, посылаем еще одно), но, полагая все же, что ты его прочла, я надеюсь, что несколько наших пояснений помогут тебе развеять некоторые сомнения.

Сначала ты задаешь вопрос: «Зачем начинать с музеев?» Как я понимаю, ты недоумеваешь, почему именно там, ведь мы нигде не упомянули, что все должны начинать именно с этого и присоединиться к нам; совсем наоборот – это мы заявляем, что присоединяемся к общему движению, «открывая новый фронт». Мы, конечно же, отдаем себе отчет: сила, что перевернет систему вверх ногами, не выйдет из меньшинства несовершеннолетних, но мы перестаем быть этим меньшинством, присоединяясь к борьбе по всему миру, у которой множество фронтов.

Будучи людьми действия, мы говорим: «Разрушайте музеи», хотя нас мало волнует Современное Искусство, оно для нас лишь символ тотального угнетения человека. Почему житель гетто нападает на обнаглевшую шпану, а не на стоящих за ней более могущественных банкиров или на всю капиталистическую систему в целом? А потому, что человеку свойственно бороться с тем, что представляет прямую опасность. Такие вещи очевидны, и как революционеры мы надеемся, что это будет воспринято с пониманием общей картины или хотя бы приведет к более глубоким выводам. Ты сомневаешься в серьезности наших намерений за эти нападки на музеи. Но ты должна была понять, что мы видели это лишь как часть более широкомасштабной борьбы, когда соотносили себя с «герильей», с «неграми», когда вроде бы ясно написали, что «стремимся к тотальной революции: к культурной, социальной и политической».

Как я понял, затем ты сомневаешься, что культурная революция имеет отношение к революции в широком смысле. То, что ты видишь находящимся в культурном пространстве лишь меньшинство – часть громадного заблуждения, включающего в понятие культуры только относящееся к западно-буржуазной модели. Вьетнамцы борются против уничтожения своей культуры так же, как и против уничтожения своей страны. Африканские революционеры всегда были вовлечены в сохранение своей культуры перед лицом колонизации. И в этой стране чернокожий становится все более отчужден от своей культуры, даже появление джаза не помогло. И мексиканцы, и пуэрториканцы, и индейцы хотят сохранить себя.

И уж точно, что никакая из этих народностей не связана музеями так, как мы, а ведь именно с нашей колокольни более заметен упадок их культур. Но их культура – жизнеспособная, которая, мы надеемся, прорастет в Америке; животворящая культура, исходящая из живого человеческого духа. Этим мы можем заменить удушье школьного образования, бесчеловечный город, идею работы, в которой нет необходимости, и все гробящее жизнь, вместо того чтобы дать произрастать ей в полной мере. Такое невозможно без революции – невозможной, в свою очередь, без деятельной силы. Так что закрывайте военные заводы, Пентагон, Сити-холл или полицейский участок, но не останавливайтесь на этом. Пусть падет и эта культура.

FF

Альбер Камю: интервью для Demain[57].

Выпуск 24–30.10.1957