Мотив для побега

«Что вообще ему известно обо мне? – думала она. – Пытается ли он поймать меня на лжи или действительно хочет знать о моей жизни?»

– Меня отправили в детский дом, – ответила она. – Ну, они не так их называют. Предпочитают использовать термин «патронажное воспитание». Я была под опекой государства.

На лице Рэндалла отразилось беспокойство.

– У тебя не было опекунов? Из семьи?

– Не совсем. Я никогда не видела своих бабушек или дедушек. У отца было два брата, но они не переносили друг друга на дух и жили в разных штатах, поэтому их я тоже никогда не встречала. У мамы была сестра, которой не нравилась ни я, ни отец, ни кто-либо другой. То есть никого я не знала.

– Это так печально, – добавил Рэндалл.

Такая эмоциональная реакция повлияла на Эйвери неожиданным образом. Она годами посещала психотерапевтов, чтобы уйти от прошлого, но полный слез взгляд Рэндалла вернул все на круги своя: драки в детских домах, домашнее насилие, деградация других детей и работников.

«Ты никому не будешь нужна, – как-то сказала одна женщина. – Твой отец был убийцей, а мать сумасшедшей. Скорее всего, ты такая же».

«Ты слишком взрослая, – вторила ей другая. – Никому не нужны дети старше десяти лет. Все хотят младенцев. Готовься остаться здесь на долгое время».

– Как ты выжила во всем этом? – спросил Рэндалл. – Что ты делала?

Эйвери уже открыла было рот, чтобы рассказать свою историю успеха в патронажном доме, но слова застряли в горле.

«Нет, – сказала она себе, – не углубляйся».

Воспоминания вернули ее назад, болезненные воспоминания. Группа детей травила ее в течение первых месяцев. Они постоянно преследовали ее, хором напевая: «отец убийца, мать мертва; отец убийца, мать мертва». Один из них, мальчик по имени Блейк, который был на два года младше Эйвери и даже ниже, постоянно приставал к ней.

«Если твой отец убийца, то ты, скорее всего, тоже, так что стоит грохнуть тебя прямо сейчас!» – как-то сказал он и ударил ее кулаком в лицо, повалив на землю.

Неожиданно Эйвери разрыдалась.

Она прошла столько сеансов психотерапии, столько воспоминаний было поднято на поверхность, рассмотрено и выкинуто из памяти, но все еще в голове у нее царил полный беспорядок.

«Когда же все это закончится? – думала она. – Когда вся боль уйдет?»

Говард терпеливо ждал, пока она успокоится. Сопереживание на его лице помогло ей сделать это и вытереть слезы. Она подготовилась отвечать на вопросы, но вместо этого Рэндалл отвел взгляд.

– Он задал такт, – произнес он. – Я удивлен, что ты этого не заметила. Первое тело не обязательно относится к этой жертве. Что такое тело?

Он уставился на нее, и Эйвери буквально ломала себе голову, пытаясь понять. Говард играл с ней? Или он пытался указать ей на что-то? Каким-то образом она почувствовала, что он знал ответ, и это еще больше расстроило ее.

– Думай, Эйвери, думай.

ГЛАВА 16

Развалина.

Именно так Эйвери ощущала себя, когда вышла от Рэндалла: полная, абсолютная развалюха. Она считала, что те дни, то время из ее жизни, наконец, позабыто.

«Нет, – поняла она. – Ты и не пыталась забыть. Ты лишь предприняла попытку полностью стереть воспоминания».

Теперь они вернулись. Это маленькое воспоминание подняло все остальные.

«Уходи, – думала она. – Уходи из моей головы!»

Единственным способом, которым она могла остановить это, было сконцентрироваться на Говарде и его загадках. Он никогда не говорил прямо. Он был бывшим профессором Гарвардского университета и каждое его слово имело двоякий или скрытый смысл.

«Он сказал: «Он задал такт», – размышляла она. – Какой такт? Что есть у цикла? Что такое тело?» – пыталась она понять, мысленно возвращаясь к жертве.

«Над ее телом была звезда. Циклы… Тела… Планеты, – подумала она. – Могут ли это быть планеты? Они двигаются с определенной цикличностью. И могут быть рассмотрены как тела. Над телом была нарисована звезда».

Чем больше она думала об этом, тем более жизнеспособным казался этот вариант. На ум снова пришло письмо: «Первая жертва уже есть».

«Если он каким-либо образом ссылается на планету, – прикидывала она, – то он мог бы быть астрономом, или звездочетом, или кем-то вроде них. Где тусуются астрономы?»

Рамирес стоял на парковке, оперевшись о свою машину и глубоко задумавшись. При виде Эйвери он словно зарядился какой-то энергией.

– Привет! – окликнул он ее.

– Что ты здесь делаешь? – улыбнулась она.