Motley Crue. Грязь. История самой скандальной рок-группы в мире

Он был заносчивым типом, и я не надеялся, что он придет. Кроме того, на вид ему было лет семнадцать, и вряд ли его даже пропустили бы внутрь. По правде говоря, я совсем забыл про этого паренька, пока не заметил его во время выступления. Я играл на слайд-гитаре с помощью микрофонной стойки, выделывал всяческие безумные финты, от которых у этого чувака просто отвисла челюсть до самого пола, так что кто-нибудь мог ненароком наступить на нее.

После концерта мы выпили и судачили о всяком дерьме, как и полагается людям, перебравшим текилы. Я дал ему свой номер телефона. Не знаю, звонил ли он, потому что я уехал на Аляску, чтобы дать несколько концертов. Черт с ним, ведь ему нравились Kiss.

Глава 3 НИККИ

Дальнейшие приключения юного Никки, драка с одноруким противником, море секса, кража пианино, поиск группы, ноздри в порошке и другие весьма увлекательные истории.

Дядя Дон взял меня под свое крыло.

Он разрешил мне водить его небесно-голубой пикап «Форд F10» со здоровенными колесами; он устроил меня на работу в музыкальный магазин «Music Plus», где менеджер пудрил нам носы кокаином; он брал меня в торговый центр и купил мне брюки клеш и модную обувь «Капецио»[11]; он принес для меня постеры Sweet, которыми я оклеил свою комнату. Новая музыка мощным потоком хлестала изо всех щелей – X, The Dils, The Germs, The Controllers. Лос-Анджелес – то, что я искал, и я был без ума от этого города.

Не прошло и нескольких месяцев, как я опять все испортил и стал бездомным и безработным.

В доме дяди я чувствовал себя как панк, которого запихнули в семейное телешоу. Его семейка вела размеренную правильную жизнь в идеальном маленьком доме с идеальным маленьким бассейном. Дети катались на велосипедах, пока мама не звала их на ужин. Они снимали обувь, вытирали ноги, мыли руки, произносили молитву и клали салфеточки на коленочки. Есть два типа людей: для одних жизнь – это война, для других жизнь – это игра. Но эта семья не принадлежала ни к тем, ни к другим. Они предпочитали сидеть в сторонке и наблюдать с безопасного расстояния.

Для меня жизнь была войной: раздражение сочилось из каждой поры моего тела. Я носил облегающие красные брюки со шнуровкой спереди, ботинки «Капецио» и делал макияж. Я терпел неудачу всякий раз, когда пытался вписаться в общество. Однажды мой двоюродный брат Рикки в компании друзей гонял мяч по двору. Я хотел присоединиться к ним, но у меня ничего не получалось: я не помнил, как правильно бить по мячу, пасовать или стоять в воротах. Я все время подначивал их сделать что-нибудь веселое, например раздобыть выпивку, убежать из дома, ограбить банк – да что угодно. Я хотел обсудить с кем-нибудь, почему у Брайана Коннолли из Sweet челка завивается внутрь, но желающих не нашлось. Они просто таращились на меня, как на инопланетянина.

Затем Рикки спросил:

– Ты что, красишься?

– Да, – сказал я ему.

– Мужики не красятся, – сказал он твердо, как будто это закон, и его друзья единогласно поддержали его.

– Там, откуда я родом, красятся, – сказал я, развернулся на своих высоких каблуках и убежал.

Проходя мимо магазина одежды в торговом центре, я засматривался на девушек с прическами, как у Фэрры Фосетт. «Где же ты, моя Нэнси?» – вот и все, о чем я мог думать. Я был Сидом Вишесом, который отчаянно искал свою Нэнси Спанджен.

В конце концов я перестал обращать внимание на двоюродных братьев. Я сидел в своей комнате и играл на бас-гитаре через старый усилитель размером в полстены, который предназначался для стереосистемы, а не для бас-гитары. Когда я садился за стол, то не желал приятного аппетита и не читал молитву. Я донимал Дона вульгарными расспросами: «Расскажи мне о Sweet, чувак! Эти парни плотно сидят на наркоте?» Потом уходил в клубы и возвращался домой, когда мне заблагорассудится. Если мне пытались навязывать правила, я слал эту семейку куда подальше. Я был высокомерным, неблагодарным маленьким говнюком. Неудивительно, что они выгнали меня, и я ушел, в ярости хлопнув дверью. Я был зол на них так же, как и на свою мать, и снова оказался один-одинешенек, обвиняя всех вокруг, кроме себя.

Неподалеку от Мелроуз-авеню я нашел двухкомнатную квартиру и уговорил хозяйку впустить меня без уплаты залога. Я и цента ей не заплатил в течение восемнадцати месяцев, хотя мне удалось немного продержаться на работе в «Music Plus». Этот магазин был просто раем: кокаин, травка и неиссякаемый поток горячих цыпочек. Возле кассы я повесил табличку «Бас-гитарист ищет группу». Люди подходили и спрашивали: «Кто этот басист?» Узнав, что это я, они охотно рассказывали мне о прослушиваниях и приглашали на концерты.