Моцарт. Посланец из иного мира

«Музыкальный талант, — сказал Гете секретарю Эккерману 14 февраля 1831 года, — проявляется так рано потому, что музыка — это нечто врожденное, внутреннее, ей не надо ни питания извне, ни опыта, почерпнутого из жизни. Но все равно явление, подобное Моцарту, навеки пребудет чудом, и ничего тут объяснить нельзя. Да и как, спрашивается, мог бы Всевышний повсеместно творить свои чудеса, не будь у него для этой цели необыкновенных индивидуумов, которым мы только дивимся, не понимая: и откуда же такое взялось. Но, покорный демонической власти своего гения, он все делал согласно его велениям».

Меркурий ближайшая к Солнцу планета, и она видна, как никакая другая. Умерев, Моцарт, казалось, и в смерти следует своему исконнейшему, роковому предопределению: он был и остается посланцем из другого мира.

Храм мудрости и света — они рядом друг с другом, да не одно ли это и то же? А потому как двуединая пара Тамино и Памина, он искал свет. и растворился в нем. Или как в «Волшебной флейте»:

«В таком великолепье ты
Явишься скоро всему миру; сила
В том царстве Солнца — и твои мечты»

Но не так все просто на самом деле. Об этом гласят слова, сказанные за несколько дней до своей смерти великим олимпийцем, который написал Вильгельму фон Гумбольдту:

«Неверное учение в неверном деле довлеет над миром» (письмо от 17 марта 1832 года).

И этот пассаж великого поэта Германии заставит призадуматься каждого, кто еще раз окинет мысленным взором события, сопровождавшие смерть Моцарта. Лучше, если об этом будет знать как можно меньше «посвященных»! Факты не должны всплыть на поверхность. Именно поэтому кончину Моцарта нужно было повернуть так, чтобы слушатель в партере «прозрел» сам и определил: Моцарт работал буквально себе на погибель. Этот человек был загублен при помощи тайных языческих обычаев. Верный католик сошел в могилу по дохристианскому ритуалу! Речь тут идет, скорее всего, о крупнейшем скандале на религиозной почве, какой только случался в ХVIII столетии в области изящных искусств!

Любыми средствами, при любых обстоятельствах все это просто необходимо было как-то «замять». Вот тут-то и выплыл на свет Божий Реквием, вернее — Реквием-миф, Реквием легенда!

Но об этом попозже.

Часть вторая Любовь! — Вот душа гения…

«Истинный гений без сердца — вещь невозможная, ибо не высокий ум, ни воображение, ни оба вместе не создают гения. Любовь! Любовь! — вот душа гения»

Фраза в альбоме В. Моцарта, написанная Готфридом Жакеном, — сыном профессора ботаники в Вене Николауса Иосифа фон Жакена

Досье на VIP-персоны

Внешность Моцарта не так-то легко реконструировать на основе имеющихся портретов, однако Людвиг. Встретившийся с Моцартом в 1789 году в Берлине, писал о нем: «Маленький, суетливый, с туповатым выражением глаз, в общем — непривлекательная фигура». Несколько располневший, ростом чуть более 150 сантиметров, этот вечно находившийся в движении человек с большой головой, мясистым носом и испещренной оспинками кожей лица внешне, конечно, был малопривлекателен (какая противоположность сыну Францу Ксавьеру!). Глаза Моцарта были светло-голубыми, волосы белокурыми. Его блуждающий и рассеянный взгляд определялся близорукостью, которая и на детских портретах проявляется легким экзофтальмом. Вследствие утомительных путешествий и сопровождающего их плохого питания он перенес рахит. Изменение черепа (лобные бугры), малый рост и искривление костей (кисти рук) — тому доказательство.

Моцарт не был красив в общепринятом смысле слова, а его аутотентичные портреты не дают повода к выводу «о трансцендирующем флюиде» (Хильдесхаймер). Но кому захочется разглядеть в портретах предчувствие «духа» и «гениальности», как, скажем, Карру, тому аутосуггестивным образом, пожалуй, удастся и это. Моцарт, должно быть, был «нордически-средиземноморским типом» (Раушенбергер).