«Детуш, капельмейстер князя Валлерштайна, посетил нас. Семь лет он бывал у Моцарта. По конституции Моцарт был совсем мал, очень нервозен. Все его оперы, кроме «Волшебной флейты», в Вене провалились.
Детуш был у него, когда тот писал (Реквием); он пребывал в сильной меланхолии, болел и уединялся от всего мира, хотя прежде был таким весельчаком: говорят, он получил aqua toffana».
Публикации д-ра Матильды Людендорф.
Д-р мед. М. Людендорф. «Неотомщенное злодеяние над Лютером, Лессингом, Моцартом, Шиллером». Мюнхен, 1928.
«Жизнь Моцарта и его насильственная смерть.
По свидетельствам ближайших родственников и его собственным письмам. Выбрано из биографии Ниссена и Констанцы Моцарт, а также других источников». Мюнхен, 1936 г.
Деятельность госпожи д-ра мед. М. Людендорф заслуживает особой признательности, это она в первые десятилетия нашего века открыто и убедительно — несмотря на внешнее давление, оказываемое на нее, довела до самого широкого круга читателей факты, связанные с насильственной смертью Моцарта. Хотя в ее книгах историческая канва отравления преобладает над токсикологическими проблемами, ее изыскания заложили основу для последующих чисто медицинских детальных исследований. Подобно Г. Ф. Даумеру и X. Альвардту, д-р мед. М. Людендорф причину внезапной кончины Моцарта видит в мировоззренческих расхождениях между композитором и орденом. Особого накала они достигли в 1791 году, когда Моцарт вынашивал план создания собственной ложи «Грот».
Постскриптум (Вера Лурье):
Разговорные тетради Бетховена.
(Запись венского редактора «Wiener Zeitung» Й. Шикха от 1823 года):
«Сальери перерезал себе горло, но пока жив».
Чуть дальше: «Сто против одного, что в Сальери проснулась совесть! То, как умер Моцарт, подтверждение тому!»
В начале 1824 года пишет секретарь Л. Бетховена капельмейстер А. Шиндлер:
«Сальери опять очень плох. Он в полном расстройстве. Он беспрерывно твердит, что виновен в смерти Моцарта и дал ему яду. Это — правда, ибо он хочет поведать ее на исповеди, — поэтому правда также, что за всем приходит возмездие».
В 1824 году пишет племянник Бетховена Карл: