Моцарт

Леопольд действовал более эффективно. Он провел переговоры с Коллоредо и даже уладил дело с ангажементом Алоизии Вебер, что должно явиться еще одним поводом для возвращения влюбленного молодого человека в родной город. 31 августа 1778 года все улажено, за исключением подписи архиепископа. Нужно, чтобы юный маэстро был готов выехать, как только подучит сигнал от отца. «Я почти отчаялся добиться успеха, потому что после твоего заявления об отставке уязвленная спесь архиепископа не позволяла нам ожидать от него большой благосклонности. Однако благодаря настойчивости, с которой я вел это дело, мне удалось не только добиться принятия твоей кандидатуры, а архиепископ не только согласился на все условия для тебя и меня — твое жалованье будет увеличено до пятисот флоринов золотом, — он даже выразил сожаление, что не может немедленно назначить тебя дирижером оркестра. Больше того, он согласился добавить пять флоринов к жалованью третьего органиста, чтобы тот взял на себя некоторые второстепенные обязанности концертмейстера. Таким образом, ты будешь восстановлен в своей прежней должности. Это назначение будет сделано публично очередным декретом. Кроме того, архиепископ заявил, что, если ты захочешь писать оперу, он разрешит тебе поехать куда угодно.

Что касается Мюнхена, то тебе будет, разумеется, легче отказаться от заказа на оперу, чем от своего положения…» Епископский декрет должен был удовлетворить самолюбие обоих Моцартов. Коллоредо действовал в этих обстоятельствах с известным благородством.

Эта новость была тем более своевременной, что колкости Гримма становились все более многочисленными, более оскорбительными, а при одной из очередных ссор барон потребовал, чтобы Моцарт покинул «его» дом в недельный срок. Тогда Моцарт решил до завершения всех своих дел, в частности печатания сонат, переехать в дом графа Зиккингена. Гримм приходит в еще большую ярость: что скажут люди, увидев, что композитор оставляет его дом и поселяется в другом! Нет, Моцарт должен одновременно покинуть и особняк на улице д'Антен, и Париж…

Легко сказать: для такого путешествия нужны деньги, которых у Моцарта не было. Честолюбие Гримма восторжествовало над его скаредностью. «За этим дело не станет», — заявил он и оплатил дорожные расходы. Однако мелочность бывшего секретаря графа д'Артуа взяла верх. Он, как и обещал, купил место в дилижансе, но выбрал самый некомфортабельный и самый медленный рейс, без смены лошадей в пути от Парижа до Страсбурга в течение десяти дней. Полумертвый от усталости, так как каждый день приходилось вставать в три часа утра, чтобы выехать в четыре, после недели тряски по дрянным дорогам Вольфганг заболел. К счастью, он нашел одного опытного путешественника, немецкого купца из Парижа, с которым подружился и которого возмутил такой смехотворный способ передвижения. Они наняли на двоих почтовую карету и в отличном настроении довольно скоро увидели на горизонте стрелу из розового камня, воздвигнутую Эрвином и Штайнбахом над добрым старым городом Страсбургом.

Глава десятая Маннгейм

В Страсбурге Моцарт провел около трех недель. Там его уже знали и любили, музыканты воспользовались его приездом, чтобы устроить праздник: это были органный мастер Зильберман, соборный органист Хеппе, скрипач Франк Бейер и регент Рихтер, который— об этом нам известно от самого Моцарта — несмотря на свои семьдесят восемь лет, выпивал двадцать бутылок вина в день вместо сорока, обычно поглощавшихся им в прошлом. Как уже отмечал в свое время Гёте, Страсбург был очень французским по духу, культуре и благородству чувств. Именно сюда юным студентом приехал он из Дрездена, чтобы усвоить здесь французские манеры, отшлифовать привычки, приспособиться к «латинскому вкусу» и избавиться от «Немецкой простоватости».

В Страсбурге торжествовала французская музыка, а юный гений Моцарта сохранял свой характер, слишком чуждый ей, чтобы прийтись по вкусу эльзасской публике, чуть ли не старавшейся перещеголять парижскую. «Здесь все очень бедно…» — пишет он отцу 15 октября 1778 года. В городе было совсем немного меломанов, тем более способных заинтересоваться каким-то немецким музыкантом, слава о парижских успехах которого пока еще не докатилась до Страсбурга. Новые друзья предостерегли Вольфганга от неосторожности, которую он мог бы допустить, намереваясь дать концерт с наемным оркестром и рискуя другими крупными затратами: одно освещение зала стоило слишком дорого. Поэтому Вольфганг отказался от анонсирования сольного концерта по подписке на 17 октября, и правильно сделал, так как в противном случае весь сбор, который составил три луидора, ушел бы на погашение дополнительных расходов.