Мотылёк

Ветер посвежел и подул сильнее. Только нижняя кромка облаков на западе отливала розовым светом. А кругом все погрузилось в полутьму, которая сгущалась с каждой минутой. На востоке, откуда дул ветер, облаков не было. Значит, дождя не предвидится.

Абсолютно ни о чем не думаю, разве только о том, как бы удержаться на мешках да не промокнуть больше, чем уже промок. Да еще подумываю, стоит ли привязываться к плоту на случай, если одолеет усталость, или не стоит подвергать себя опасности, какую уже пришлось пережить. И тут я обнаружил причину собственного невезения – слишком короткая цепь. Один конец ее замотан и перезамотан без всякой надобности в веревках и проволоках, что, естественно, съело полезную длину цепи. Надо переделать. Тогда у меня будет б'oльшая свобода движений. Я заново закрепил цепь и привязал ее к поясу. На этот раз хорошо смазанная гайка сработала нормально – раньше я ее перезатягивал. Почувствовал себя более спокойно, а то ведь действительно страшно свалиться во сне в воду и потерять мешки.

Да, ветер крепчал, а с ним росли и волны; подъем стал выше, и глубже падение. Несмотря на большой перепад, плот вел себя безупречно.

Стало совсем темно. Небо усыпано мириадами звезд и созвездий, из которых ярче всех выделяется Южный Крест. Друга я не вижу. Наступившая ночь очень важна для нас: если ветер и дальше будет дуть с такой силой, то к утру мы успеем покрыть большое расстояние.

С продвижением ночи ветер все крепчал и крепчал. Из моря медленно всплывала красная луна. Но вот она просветлела, как только поднялась над горизонтом, и на ее поверхности обозначились характерные темные пятна, придавшие ей сходство с лицом.

Значит, перевалило за десять часов. Стало светлее. Луна поднималась все выше и выше, и свет ее становился все ярче. Засеребрились волны, и от их необычного блеска резало глаза. Но я был не в силах оторваться от этого зрелища и продолжал смотреть, превозмогая острую, как кинжал, боль. Глаза все еще горели от солнца и соленой воды, словно кто-то насыпал в них песку. «Ну хватит, нечего злоупотреблять», – внушал я сам себе, но ничего не мог поделать, кроме как взять и выкурить три сигареты подряд.

Плот ведет себя хорошо, вполне приспособившись к неспокойному морю. Его поднимает, опускает и легко раскачивает. Я больше не могу сидеть на мешках с вытянутыми вперед ногами: в неподвижной позе их чаще сводит судорога, я уже не в силах терпеть невыносимую боль.

Конечно же, меня постоянно обдавало снизу водой. Грудь чуть-чуть мокровата, но когда ветер высушил свитер, влага уже не впитывалась выше пояса. Резь в глазах нарастала. Я закрыл их и невольно задремал. «Ты не должен спать, старина!» Легко сказать – не должен, а как? Больше не выдержу. Вот черт! Я борюсь с этой ужасной дремой, и каждый раз, когда мне удается привести себя в состояние полного бодрствования, голову пронзает острая боль. Взял зажигалку. Время от времени прижигаю огнем то правую руку, то шею.

Меня вдруг охватило страшное беспокойство, от которого я никак не могу отделаться. Неужели усну? А если упаду в море, проснусь в холодной воде? Все-таки я правильно сделал, что привязался к мешкам цепью. Их нельзя потерять – в них вся моя жизнь. Как это глупо – свалиться в воду и не проснуться!

Я уже в течение нескольких минут плыву совершенно мокрый. Шальная волна пересекла дорогу другим и ударила справа. Она не только окатила плот, но и бросила его в сторону под две другие волны, которые и накрыли меня с головой.

Заканчивалась уже вторая ночь. Интересно, который час? Судя по луне, начавшей клониться к западу, было около двух или даже трех. Встречаем уже пятый прилив, а это значит, что мы провели в море примерно тридцать часов. Это даже полезно, что я насквозь промок: от холода сон как рукой сняло. Весь дрожу, но держусь настороже. Ноги задеревенели, поэтому я решил на них сесть. Двумя руками по очереди я завел ноги под себя. Может быть, в таком положении закоченевшие пальцы отойдут.

В этой позе я просидел довольно долго. Смена положения помогла, и я в результате почувствовал себя лучше. Великолепная луна освещала море. Я решил поискать Сильвена. Но свет бил прямо в глаза – уже близился заход луны, – и мне трудно было различить что-либо отчетливо. По правде говоря, я вообще ничего не видел. У Сильвена нечем даже привязаться к плоту, кто знает – там он или нет? Отчаянно пытаюсь отыскать его, но тщетно. Резко дует ветер, устойчиво, без порывов, что очень важно. Я так привык к его ритму, что совершенно слился с мешками, образуя с ними одно целое.