Мотылёк

Я высказал свои соображения от себя лично и еще от троих французов. Бретонец и «утюжник» отказались присоединиться. Из-за этого трудностей не прибавится – они просто останутся в камере и не пойдут в часовню. В воскресенье мы вчетвером, участники заговора, отправимся на мессу. Часовня имеет четырехугольную форму: хор в дальнем конце, по обеим сторонам выходы в смежные дворы. Главная дверь открывается в караульное помещение, она предохраняется решеткой, за которой находятся около двух десятков стражников. И наконец, за стражей имеется дверь, ведущая на улицу. Поскольку часовня во время мессы заполнена до отказа, зарешеченная дверь в караульное помещение остается открытой, а стражники внутри стоят плотной шеренгой. Среди посетителей, вошедших в часовню, должны быть двое наших. Оружие доставят одновременно. Это сделают женщины. Они пронесут два револьвера, подвязав их между ног. Как только все окажутся в сборе, женщины передадут тяжелые револьверы руководителям заговора, то есть тем двоим, пришедшим с посетителями, после чего сами тихонько смоются. И как только мальчик в хоре звякнет своим маленьким колокольчиком во второй раз, мы все сразу вместе нападаем. Я должен буду приставить огромный нож к горлу начальника тюрьмы дона Грегорио и сказать:

– Don Gregorio, da la orden de dejarnos pasar, si no, te mato. (Отдай приказ пропустить нас, иначе я тебя убью.)

Еще один человек проделает ту же манипуляцию со священником. Трое других, вооруженные револьверами, с трех различных позиций направят оружие на стражников у главной зарешеченной двери часовни, ведущей на улицу. Приказ стрелять в первого же багра, который не подчинится и не бросит оружие. Первыми выскакивают на улицу невооруженные. Священник и начальник тюрьмы сыграют роль щита для прикрытия тыла. Если все пройдет хорошо, винтовки охраны будут валяться на полу. Самих стражников мы затолкаем в часовню, закроем за ними сначала решетку, а потом и деревянную дверь. Караульное помещение окажется пустым, поскольку все стражники во время мессы должны слушать проповедь стоя. В пятидесяти метрах от тюрьмы нас будет поджидать грузовик. Чтобы не замешкаться при посадке в кузов, к нему будет приставлена небольшая лестница. Машина тронется с места сразу, как только глава заговора окажется в ней. А он сядет в грузовик последним. Лично ознакомившись с порядком проведения мессы, я дал согласие. Произошло все так, как Фернандо и говорил мне.

В то воскресенье Жозеф Дега не должен навещать меня. Он знает почему. Жозеф достанет для нас легковую машину под видом такси, так что с грузовиком нам связываться не придется. Он также приготовит местечко, где мы сможем укрыться. Всю неделю я ходил взвинченный, с нетерпением ожидая начала действия. У Фернандо есть револьвер, он сумел его достать своим путем. Поистине внушительное оружие колумбийской гражданской гвардии. В четверг меня навестила женщина от Жозефа. Очень миловидная особа. Она сказала, что машина – желтого цвета, ее нельзя спутать с другими.

– Спасибо.

– Удачи.

Она нежно расцеловала меня в обе щеки, чем совершенно растрогала себя и меня тоже.

– Entrad, entrad. (Входите.) Да заполнится этот храм, да будет услышано слово Божье, – сказал священник.

Клузио едва сдерживается. У Матюрета сверкают глаза. Леблон держится рядом, не отступая от меня ни на шаг. Я совершенно спокойно занял свое место. Дон Грегорио сидит на стуле, рядом с ним – полная женщина. Я встал у стены. Клузио – справа. Двое других приятелей – слева. Мы одеты так, что, если удастся прорваться на улицу, можем легко затеряться в толпе. Открытый нож наготове в правом рукаве рубашки защитного цвета. Он плотно прилегает к руке и держится на резинке. Манжета рубашки застегнута на пуговицы. Наступает возвышенный момент начала мессы, когда каждый из присутствующих низко опускает голову, как бы что-то отыскивая в своей душе, и колокольчик мальчика из церковного хора издает дробную трель, после которой последуют три четких звонка. Второй звонок – наш сигнал. Каждый знает, что следует делать.

Первый звонок, второй… Я бросаюсь к дону Грегорио и приставляю нож к его длинной морщинистой шее. Раздается пронзительный крик священника: «Misericordia, no me mate». (Смилуйтесь, не убивайте меня.) Не вижу, но слышу, как трое приказывают стражникам бросить винтовки. Все идет хорошо. Я беру дона Грегорио за воротник шикарного костюма и говорю:

– Sigue y no tengas miedo, no te har'e da~no. (Следуй за мной и не бойся: я ничего тебе не сделаю.)

Священника держат рядом с моей группой. К его горлу приставлена бритва. Фернандо кричит:

– Vamos, Franc'es, vamos a la salida. (Идем, француз, идем на выход.)