Мотылек летит на пламя

Завидев экипаж, Сара выбежала во двор. Ветер трепал концы ее шали. Готовясь обнять отца, она раскинула руки, как крылья, и чувство одиночества и безнадежности, камнем лежавшее у нее на душе, исчезло, испарилось как дым. Настоящий хозяин Темры сумеет решить любые проблемы, поставить все на свои места!

А потом она поняла: что-то не так.

Отец вылез из коляски еле-еле, он почти не держался на ногах. Обрадованный не меньше Сары, Арчи заботливо поддержал хозяина и бережно повел в дом.

Когда Уильям отвечал на объятия дочери, его лицо исказила гримаса боли. Он пробормотал, что ранен, и тут же отмахнулся, сказав, что это пустяки.

Уильям в самом деле надеялся, что возвращение в родные пенаты чудодейственным образом вернет ему силы. Темра! Бесконечно изменчивый, безграничный пейзаж. Место, где замечаешь все цвета, ощущаешь все запахи. Крепость, отделявшая жизнь от смерти.

Вместе с тем он чувствовал — это ненадолго. Бог подарил ему возможность повидать то, ради чего он жил, прежде чем призвать его к Себе.

Уильяма устроили в спальне. Арчи с великими предосторожностями стянул с него промокший мундир и укрыл хозяина одеялом.

Из обрывочного рассказа отца Сара поняла, что он был ранен в сражении у реки Булл-Ран возле железнодорожной станции Манассас на подступах к Вашингтону, сражении, в котором армия конфедератов одержала блистательную победу.

— Мы недурно задали им. Янки вопили от бешенства и страха. Они бежали под хохот артиллеристов, которые не собирались по ним стрелять и лишь в шутку выпустили всего один снаряд. — Бледные губы Уильяма тронула улыбка, а после он неожиданно произнес: — Хотя на самом деле нам нечем гордиться. Это братоубийственная война, она ломает нормы морали, искажает понятие о чести, оставляет в сердце пустоту, которая со временем заполняется вовсе не тем, чем нужно. От имени Конфедерации я имею право убить соотечественника, даже… родного брата, если ему выпала судьба оказаться в армии Союза.

Сара замерла. В словах отца прозвучала некая обреченность. Уильям был ранен в плечо, но при этом тяжело дышал и в его груди что-то хрипело. У него сильно мерзли ноги: Касси то и дело приносила и меняла завернутые во фланель горячие кирпичи.

— Наверное, вам не надо было пускаться в столь дальний путь? — робко промолвила Сара:

— Мне очень хотелось вернуться в Темру. В госпитале сказали, что я могу ехать домой.

— Поблизости не осталось ни одного врача. Все в армии. Доктор Уайтсайд ушел на войну в прошлом месяце.

— Ничего. Думаю, он мне не понадобится.

— А как Юджин? — спросила Сара. — Вы его видели?

— Нет. Мы в разных частях. Он пишет?

— Да, — ответила Сара, отметив про себя, что от Юджина довольно давно не было писем.

Ей не понадобилось слишком много времени, дабы понять, что она осиротела. Она была вынуждена охранять душевный покой отца и не могла сказать ему правду. Болезненная слабость, владевшая телом Уильяма, перенесла его в другой мир. Он мог задавать вопросы, но был не в состоянии принимать решения и заботиться о Темре.

— Как дела в имении?

— Неплохо. Я справляюсь с помощью мистера Фоера.

— Не стоит целиком полагаться на него. Ты должна проверять все счета, каждый день вести записи. Имение должно иметь свою летопись. Так издавна повелось в Темре.

Сара хотела ответить, что она мало что понимает в бухгалтерии, но вместо этого промолвила:

— Хорошо.

Вскоре Уильям заснул. Сара просидела возле его постели всю ночь. Она смотрела в лицо отца, на котором дрожали отбрасываемые лампой тени. Лицо было спокойным, отрешенным. Уильям считал, что оставляет Темру в надежных руках. Он прожил слишком счастливую жизнь, чтобы верить в разрушения и потери.

Утром дождь продолжал лить безостановочно. Темра утопала в потоках воды. Уильям проснулся и закашлялся. Дочь немедленно встрепенулась и протянула ему стакан воды.

Он сделал судорожный глоток и расслабился.

— Сейчас Арчи принесет умыться, а потом подадут завтрак, — как можно веселее произнесла Сара.

— Это хорошо. Я очень рад оказаться дома.

— Вы больше не поедете на войну, отец? — спросила Сара, заглядывая в глаза Уильяма.

— Нет, — мягко произнес он, — не поеду.

Им владело чувство, будто несколько месяцев назад его смыло отливом в огромный океан, а сейчас вынесло обратно из темной глубины прямо к родным берегам.

Глаза Уильяма запали, а рисунок рта изменился. За эту ночь он постарел на много лет. Видя это, Сара трепетала от страха, но старалась не подавать виду.

Ее догадки подтвердились, когда отец сказал:

— Я хочу поговорить с тобой… об Айрин. Я вписал ее имя в свое завещание.

Сара вздрогнула и распрямила согнутые плечи. В ее взоре промелькнуло возмущение.

— Отец!

Он протянул холодную руку и сплел свои пальцы с пальцами дочери.