Мотылёк над жемчужным пламенем (СИ)

Почему они так смотрят? Почему так смотрят?

Сложно сохранять ледяное спокойствие, когда на тебя направлены десяток погасших и в то же время обречённо чающих помощи взглядов, ведь ты абсолютно бессилен перед человеческой проблемой. Нелегко балансировать на грани истерического смеха и полного отчаяния, быть в шаге от аффективного всплеска и скрывать душевную неуравновешенность за маской дружелюбия, дабы не спугнуть присутствующих, ибо сейчас они как никогда ранимы. Трудно казаться тем, кем ты отнюдь не являешься и чувствовать себя уютно в кругу нацело параллельных личностей; поистине непросто, но я не теряю зрительного контакта с каждым из подавленных и продолжаю улыбаться. Растерянно и по-глупому. Так, когда сгораю от смертельного страха.

– Эта история о том, как я в одночасье потеряла вдохновение, а вместе с тем лишилась смысла жизни, – говорю я хриплым, будто треснувшим голосом, пытаясь выделить для себя единственного слушателя, но по факту обращаюсь ко всем. – Это история о том, через что мне пришлось пройти.

По кругу проносятся безжизненные аплодисменты. Рослая, донельзя худощавая и эксцентричная женщина элегантно касается пальцами тыльной стороны ладони, по-королевски приветствуя мою речь. Несколько молодых парней – одного возраста – равнодушно закидывают голову к потолку в ожидании крайне утомительного рассказа. Двое непримечательных мужчин, не первый год танцующая со старостью барышня, прыщавый подросток и даже бывшая учительница биологии – все они смотрят на меня с интересом и безустанно бьют в ладоши. И только плотная, занимающая безмала два стула девушка, обливает моё хрупкое тело чугунным недоверием, словно о чём-то догадывается.

Почему она так смотрит? Почему?

– Долгие годы я жила в выдуманном мире, где сочиняла стихи, наполнялась вдохновением и не знала проблем, но в какой-то момент мне пришлось столкнуться с реальностью, – сухая подводка не внесла интриги, лишь усугубила положение. – В реальной жизни ты не пользуешься авторитетом у одноклассников, твои родители подают на развод, травмируя и без того шаткую психику, младшая сестра в свои годы добилась большего, чем ты за всю свою жизнь, виды на будущее остаются несбыточными мечтами, а первая любовь становится тем навесным замком, что закрывает тебя в клетке проблем и бездарности, – подбираю ртом воздух, – и ты ломаешься.

Невидимое лассо затягивается на шее присутствующих – я добилась коннекта. Сонные парни отрываются от потолка и обращаются ко мне, остальные ёрзают стульями по деревянному полу – подвигаются ближе. Сама аристократка забывает про манеры: закидывает ногу на ногу, кладёт свой острый подбородок на руку, щурится, но слушает. И только тучная особа напрягается всем телом, громко сопит, обжигая мою тонкую кожу раскалённым дыханием недоверия. Она явно что-то знает.

«Наглая симулянтка! Притворщица! Сожрать с костями! Четвертовать!» – кричит её голодный, налитый бычьей кровью, взор.

Мне ничего не остаётся как невозмутимо продолжать монолог и изредка прочищать горло от нагретых гвоздей.

– Однажды я встретила парня, который знал о героине больше, чем я о рифмах. К тому времени моя жизнь походила на серую, не подлежащую моделированию, массу, поэтому я решила попробовать. Достать первую дозу труда не составило, в интернете подобных предложений немерено. Мне хотелось выделятся, быть особенной, возвратить прежнее вдохновение, – откашлявшись, я возвращаю себе убедительный вид. – Едва ли наркотики могли помочь мне в этом, но я подсела. Лучший друг – героин ­– обещал подарить неземную радость, прекрасные сны, независимость и свободу от проблем. Впрочем, так и случилось. Наша дружба затянулась на долгих пять лет.

Поправив очки, преподаватель биологии начинает загибать пальцы и неразборчиво бормотать себе под нос. Неужели сбилась со счёту?

– Первая моя интоксикация случилась во время прогулки с младшенькой…

– Обработка помещения! Не пугаться! – орёт горбатая техничка, волоча за собой канистру с распылителем. – Пары не вдыхать! Кайф не ловить! – противно смеётся.

Большая часть зависимых отвлекаются на старуху и нервно вздыхают. Все, кроме пышечки. Она катает в зубах шариковую ручку, а я слышу хруст пластмассового колпачка и невольно вздрагиваю.

Почему она так смотрит? Ей не надоело? Кто выпустил орангутанга из клетки?

От средств дезинфекции воздух в помещении становится кислым. Химические пары разъедают глаза. Ощущение дискомфорта только усиливается, отчего я спешу закончить рассказ. Какой чёрт меня дёрнул пойти на это?

– Когда мой отец узнал о зависимости, то сразу же отвёз меня в ближайший монастырь, но я сбежала. Потом сбежала из клиники. Из второй. Из третьей. Так повторялось много раз. Тогда отец выгнал меня из дома. Только сейчас я понимаю, почему он так сделал, – дурацкая улыбка всё шире и шире. – Я ненавидела его, чувствовала себя ужасно, будто меня предали, хотя он сделал это не из ненависти…