Мотылёк над жемчужным пламенем

Она       демонстрирует       обрезанную       каштановую       прядь,       перепачканную       тягучей субстанцией.

– Я нашла в них жвачку! Я убью тебя за это!

Меня ударяет несправедливость.

– С чего ты взяла, что это я?!

– Больше некому! Я видела, как ты хихикала на уроке!

Прежде чем что-либо сделать – хорошо подумай. Так говорят? Что ж, в моем случае карается даже улыбка. Впервые меня затошнило от собственной слабости. Из меня сделали мишень для издевательств, будто магнитом я притягиваю неприятности, но это только моя вина. Вместо того, чтобы дать отпор, я улыбаюсь. Этот мир бьет меня по лбу грязной половой тряпкой, а я улыбаюсь. Хватит.

– Я тут не причем! – продолжаю доказывать свою правоту. – Тебе просто удобно видеть во мне виновницу! Ты не хочешь даже думать о том, что это могли сделать твои любимые подружки! Но знай, что это была не я!

Верещагина кидает сумку на снег и делает внушительный шаг вперед.

– Мне плевать, что ты там говоришь, Тарасова. У тебя есть два варианта: или ты даешь мне пять тысяч на парикмахерскую, или я выдираю твои вшивые пакли. Решай. Я сегодня добрая, поэтому даю тебе возможность…

Ее монолог уходит на второй план, потому что я вижу новичка. Он проплывает за их спинами. Смотрит. Долго смотрит. Понимает, что я попала в беду, но даже пытается помочь и проходит мимо.

– …ты поняла? Что скажешь?

Я возвращаюсь к Светке. Меня душит обида. С меня хватит.

– А не пойти ли тебе нахер? – предлагаю я, на что ее глаза округляются.

Подобно дикой кошке она вонзается когтями в мое лицо. Я не чувствую боли, но не могу удержать равновесие и падаю на землю. Светка продолжает тягать меня за шарф, как упрямую корову. Я слышу как трещат швы на куртке, чувствую холодный снег на пояснице и смотрю, то на козырек гаража, то на серое небо.

– Сука поганая! Дрянь тупорылая! Сука тупая! Тупица поганая! – Верещагина не сильна в эпитетах, отчего ее оскорбления превращаются в беспрерывное гавканье. – Ну чего ты развалилась? Сопротивляйся!

На удивление Света побаивается бить меня кулаками, так как прекрасно знает последствия. Есть факты – есть наказание. Бывшая подруга слишком быстро устает вытряхивать из меня кишки и в итоге отпускает, но не для того, чтобы завершить конфликт.

Напротив, ее изворотливый ум способен только на гадости.

– Давай, Костян, как договаривались, – призывает она, и теперь я напрягаюсь.

Серое небо. Снег. Козырек. Костян.

– Давай, налей на нее! Прям на лицо!

Серое небо. Козырек… Что?!

И могла бы я предположить, что это все мне послышалось, но решила не рисковать и попробовать нарушить их мерзкие планы.

Не успеваю я встать на ноги, как меня накрывает новое потрясение.

Серое небо. Козырек. Новичок и расстёгивающаяся ширинка.

– Кто-то заказал золотой дождик? – интересуется он, и все трое поднимают головы. – Ух, как вас много! Да не переживайте вы так, всем достанется. Кто первый?

Светка с визгом отбегает в сторону, я испуганно перекатываюсь по снегу, а вот парни, боясь показаться трусами, остаются на месте.

– Да пошел ты! – плюется Костян.

– Не хотите? – разочарованно вздыхает Звягин и застегивает молнию. – Что ж, зря. Это одна из самых дорогостоящих процедур в китайской медицине. На вашем месте я бы хорошо подумал, прежде чем отказываться.

– Хорош трепаться, клоун! – рычит второй. – Спускайся! Или ссышь?

– Больше нет, как видишь, – смеется Звягин и пропадает из видимости.

Я и Света потерянно смотрим на друг друга.

– Твоему хахалю не жить, – сквозь зубы произносит она. – Он только что себе приговор подписал.

Хахалю? Откуда такие глупые домыслы?

– Ку-ку, мальчики!

В этот момент в голову Костяна летит обрубок кирпича. Он падает на сугроб и кричит матом. Держится за лоб. Между его пальцев просачивается кровь.

– Ты что творишь, придурок?!

– Не ругайся, пупсик, – беспечно просит Витя и берет кирпич побольше того. – У меня для тебя тоже есть подарок. Я вот только думаю, куда его подарить? В ногу? В голову?

Или куда поинтереснее?

Светка прикрывает рот рукой. А я все думаю – в ногу или голову?

– Пойдемте отсюда! Он псих! – скулит Костян, и все трое уносят ноги.

Я нахожусь в полном замешательстве. Смотрю на спины убегающих истязателей, а потом на Звягина. Он невозмутим. Стоит на краю крыши, словно захватил целое государство. Стоит. Стоит. Смотрит. Молчит. И если во взгляде бывает магия, то тут ее, очевидно, нет. Ничего. Только пустота. Он не из нашего мира, определенно.

Наши гляделки заканчиваются. Витя спрыгивает с гаража и уходит. Я поднимаю шапку и теперь смотрю в спину новичка.

И если это не помощь, тогда что?

– Стой!

Не знаю, что мной овладело, но я мчусь вслед за ним.

– Да стой же ты!

Звягин останавливается и смотрит с высока.

– Даже не смей думать, что теперь можешь разговаривать со мной, – пренебрежительно проговаривает он. – Мне противны такие, как ты. Ты только глянь на себя. Смотреть жалко. Тебе нравится все это? Зачем позволяешь? Если тебя бьют – отвечай.

Не можешь ответить – кричи. Делай хоть что-нибудь.