Мотылёк над жемчужным пламенем

– Нет! – вскрикиваю я. – Он тонет! Там ведь люди!

– Как же так?

– Спасать их нужно!

– Так спаси…

Легкий толчок в костлявую спину, и я делаю шаг. Взбираюсь на бортик ванны, смотрю вниз, но нырнуть не решаюсь. От ржавой водицы исходит пар, поди там кипяток, но вот засада – кораблику-то хуже!

– Ныряй, сынок, не бойся, – поторапливает мама, а у меня нет повода не доверять ей. – Все будет хорошо, вот увидишь.

Во мне решимости больше, чем веса. Закрываю глаза и уверенно выставляю ногу. Густой пар обжигает пятку, но я готов, ведь мама зла мне не желает.

– Быстрее… Давай же… Ну…

Мое тело уже готово полететь в воду, но точно черт схватился за мою пижаму и что есть мочи тянет назад. И снова гаснет свет. Ей богу кто-то издевается.

– Скорее, Витя. Помоги им.

– У меня не получается, – злюсь и паникую я. – Не получается.

– Постарайся, милый.

Мое детское терпение ломается, как тонкая корка льда на лужице, я спрыгиваю с бортика и хватаю за грудки того, кто вздумал мне мешать. С ярым криком тормошу негодяя и бью его об стену. Злость прибавляет мне сил, и я уверен, что не помилую то существо. Всем своим с кулак сердцем желаю ему смерти. Бью. Еще. Еще. Но что-то острое вонзается мне в щеку и заставляет проснуться…

– Ты с ума сошел, Звягин? – с надрывом шепчет Варя. – Отпусти меня.

Открыв глаза, я с ужасом принимаю реальность: глубокая ночь, моя разрушенная комната, до смерти напуганная Варя, вдавленная кулаками в шкаф и с красными следами на лице. Над дрожащей губой виднеется свежий, густо-вишневый синяк, который без сомнения оставил я. Волосы растрёпаны. Глаза заспанные, мокрые. Разжимаю задеревеневшие пальцы и шарахаюсь от нее, словно от привидения.

– Да что с тобой? – откашливается она, держась за шею.

Чувствую, как пальцы спутало тонкими нитями. Светло-русые волосы остались на них.

Отрезвляющая реальность обрушается на голову холодным потоком – что я за чудовище? Что за монстр? Страх самого себя подкашивает ноги, я сажусь на кровать и хватаюсь за голову. Туман перед глазами рассеивается, отчего становится только хуже. Ладони потеют.

Ступни покалывает. Тремор.

– Витя? – шепчет Тарасова, садясь рядом. – С тобой все хорошо? Боже, ты так меня напугал. Ты был сам не свой.

Меня ни на шутку нервирует, что она видит меня слабым; что лезет в мою жизнь; что требует объяснений и заставляет оправдываться. Сожаление о том, что вернул ее в свою комнату приходит незамедлительно. Немного рад, что напугал ее.

– Сон плохой приснился, – фыркаю я. – С кем не бывает?

Тусклый свет от монитора попадает на ее взволнованное лицо.

– Плохой сон? – изумляется она, но шепотом. – Ты чуть в окно не выпал. Я едва успела тебя снять.

Поднимаю голову и пораженно наблюдаю, как зимний сквозняк теребит занавески. Девчонка говорила правду. Мои сны заигрались со мной. Минуту назад я был на шаг от смерти. Минуту назад я мог навсегда остаться в том сне и до бесконечности пускать кораблики по воде – это ли не душевное умиротворение?

– Кто просил тебя лезть? – рычу, как псина. – Кто просил спасать?

Прикрыв рот ладонью, девчонка трясет головой.

– Ты сумасшедший. Психопат. Идиот.

Теперь становится смешно, но смех мой истерический.

– А ты настолько глупа, что называешь психопата идиотом, находясь с ним в одной комнате? Идиотка здесь ты, Варя.

У перепуганной девчонки все не получается поставить оценку происходящему. Я буквально слышу, как ломается ее мозг.

– Что это, твою мать, было? – спрашивает она, игнорируя угрозу.

В моей мутной голове рождается дебильный ответ.

– Ты что лунатиков никогда не видела?

– Кого?

– Лунатиков, – уточняю я, пытаясь выглядеть непринужденно. – Можешь, кстати, об этом стих написать. К примеру… Над луной висит квадратик, называется «окно». На окне сидит лунатик, понял он, что жизнь дерьмо.

– Это не смешно.

– Разве? А мне до чертиков весело.

– Ты точно псих, Звягин, – обиженно бурчит Варя, накрывается одеялом и отворачивается к стенке. – Тупой идиот.

– А меня тошнит от твоей фальшивой заботы, – бросаю через плечо.

– Урод.

– Спокойной ночи, любимая.

– Скотина.

Она об этом никогда не узнает, но сейчас я был с ней полностью согласен. Что со мной?

Что происходит? Неужели, теперь я опасен даже во сне?

Из-за ночных прогулок я порядком не выспался, а еще эта доставучая девица все утро шарахается по комнате, кашляет, чихает и будто нарочно спотыкается обо все, что попадается ей под ноги. Стерва. Наслаждаюсь последними минутами полудремы, представляя Тарасову пристегнутой к батарее с намордником на лице, а потом и вовсе отправляю в чертову обитель и кидаю в кипящий котел. Волшебно.

– Через сорок минут начнутся уроки, советую поторопиться, – деловито начинает она, когда больше не может биться об мебель. – Я серьезно, Звягин. Поднимайся.

– С чего ты взяла, что я собрался туда идти?