Мова

— Ирка, ну пожалуйста! Тут разговор не про заработок. Это вопрос жизни и смерти.

— Почему ты вообще решил, что я тебе буду помогать наркотики прятать? А? Я что, на дуру похожа? А? – она размахивала у меня перед носом руками, и глаза у нее стали совсем безумными.

— Потому что, Ирка, мы близкие люди. У меня нет никого ближе тебя. Разве то, что было между нами два часа назад, не дает мне право думать, что…

И тут она сделала вот что. Она, наверное, хотела меня ударить. И даже замахнулась. Ее ладонь приблизилась к моей щеке, но… остановилась. Наверное, Ирка сказала сама себе: я успешная девушка в Prada, моему статусу не подобает рукоприкладство. Она сгребла пук моих волос и дернула, будто хотела вырвать. Мне стало больно, но я стерпел и только виновато улыбнулся.

— У, смеется еще! – рявкнула она и принялась шагать по комнате. На зеркало она внимания не обращала, это означало, что она себя не совсем контролировала. В конце концов, Ирка остановилась, села в кресло и сказала спокойным ровным голосом, почти продиктовала.

— Ты меня, дружок, очень подставил, потому что, как ты знаешь, сейчас я должна пойти и доложить, что узнала о фактах хранения крупной партии наркотиков. Если я этого не сделаю, мне за соучастие теоретически угрожает до пяти лет. Ты меня подставил и тем, что встречался со мной на квартире, где, как я понимаю, в холодильнике, туалетном бачке и вентиляции, распихана тьма дозняков кайфа. И вот сейчас я поняла, что все это время ты ездил в Варшаву… Но я не об этом… Так вот, ты меня подставил. Ты меня, мудак, под тюрьму подвел. Но сейчас мы с тобой заключим мировое соглашение. Ты меня слушаешь?

Я кивнул. Я слушал ее очень внимательно. Кожа под волосами, за которые она меня дернула, страшно зудела.

— Так вот, соглашение. Я сейчас выйду из квартиры, закрою дверь. И забуду, что ты существуешь. Ты до конца своей собачьей жизни мне про себя напоминать не будешь. Меня для тебя больше нет, все. Этого нашего разговора тоже не было, я про твои темные делишки не знала, дряни вот этой, — она кивнула на Шекспира, — никогда в глаза не видела. Вопросы?

— Так… Это.. Все? – уточнил я. – Конец отношений?

— Да. Это всеооооо, – передразнила она меня. – Кааанец. Ааатнаааашэээний!

Ее лицо становилось не таким уж и красивым, когда она вот так вот кривлялась.

— Может быть, – я сделал паузу, потому что воздуха мне не хватало. – Может быть, дадим (опять вдох)… нашим отношениям… еще один шанс?

— Какой шанс? Каким отношениям? Мова-наркот ты гребаный! Иди еби гусей! Мне больше не звони! Я тебе реально обещаю: один звонок, и я иду в Наркоконтроль, пишу на тебя заявление. Понял, дрыщ?

— Но что мне делать? – спросил я в отчаянии, причем вопрос в первую очередь был о нас с ней и только во вторую – о Шекспире.

— Книжку эту сожги! Стаффом больше не торгуй! Наркотики не употребляй! Если уж подсел на мову – иди в реабилитационный центр МВД, там тебе помогут! Все! Прощай, милый, прощай, ссука, любимый! Спасибо тебе за все. Теперь уж точно тебя никогда не забуду!

Ирка хлопнула дверью. Я обратил внимание на то, что она использовала слова «милый» и «любимый» как оскорбления.

Джанки

Раньше, в седой древности, люди «торчали» с помощью препаратов или веществ. Бухло, табак, грибочки-псилоцибы, ганджубас-мурава, опиаты, морфий, герыч. Они «пускали по вене» и «нюхали». Они курили трубку и глотали таблеточки. Все это взаимодействовало с мозгом, сосудами, нервной системой, сердцем, подавляло, возбуждало, провоцировало какие-то там гормоны.

Главное, наркотики можно было потрогать. Марочки-ЛСД, эфедринчик, спиды. Чудодейственные дорожки и шишечки, прозрачные пакетики с каннабиноидами, синтетический спайс в бумажных конвертиках с поэтичными названиями типа Firry Cove. Даже клей «Момент» был когда-то воротами в «Дивный новый мир», который тому же сэру Олдосу Хаксли (а также ордам джанки, которых породила писанина Хаксли) был знаком. Человек сладострастно всматривался в окружающий мир в поисках торча. В маках он видел опий, в красных мухоморах – псилоцибил, в конопле – каннабиноиды, в Erythroxylum coca – коку. Он жрал, кололся, нюхал и убивал свое тело, свой мозг, свою нервную систему.

Но темные времена прошли.

Нет, люди продолжают закидываться всем этим угрюмым и вредным старьем. Они с наслаждением продолжают сосать даже вонючее пойло над названием пиво!

Но статья 264 Уголовного кодекса Северо-Западных земель открыла новую страницу в отношениях человека с кайфом. Сначала был декрет «О нематериальных видах наркотиков и прекурсоров», который впервые ввел в право понятие «несубстанциальных психотропов».