Мова

Чайник начал плеваться кипятком. На плетеном лозовом подносе появились фарфоровые чашечки. Хозяйка взяла чайник и налила мне отвара. Жидкость была прозрачной и почти бесцветной. Глоток обжег мне гортань. Никакого вкуса. Почти как вода. Но на втором глотке возник и начал распускаться во рту приятный цветочный аромат. Этот вкус был тонок, как акварельный рисунок, и по сравнению с ним обычный китайский чай показался бы грубой, насыщенной масляной живописью. — Красиво! – не выдержал я. – Именно так. Не вкусно, а красиво. Она глотнула из своей чашечки и наклонилась ко мне через подлокотник кресла: — Ты бы еще мой отвар зверобоя попробовал. Он темный получается, с горчинкой. — Вы говорили, что я могу оказать вам какую-то помощь, – напомнил я, потому что мне показалось, что я уже и так потратил много ее времени. Не получить бы потом по печени от Мастера благовоний. Элоиза немного помолчала, собираясь с мыслями. — Понимаешь, Сережа. Идет война. Невидимая. Мы воюем за каждый сверток, за каждую страницу. Наши люди проникают в иностранные библиотеки, делают копии того, что еще не украдено, а украдено практически все, причем – не нами и не теми, кто торгует без нашего прикрытия. Крадут и уничтожают наши враги. Их знания о мове более обширны, чем наши. Говорят, что там у них в главном здании, за бетонными стенами и электронными системами охраны, библиотека на четыре тысячи томов, и каждый из них – уникален, потому что все аналоги старательно уничтожены. Как только они соберут все — сожгут. Или не будут жечь, а спрячут в подземном хранилище навсегда. Такой вот музей запрещенного наследия. Язык, на котором не разговаривают и на котором даже не умеют читать – мертвый язык. И тогда у нас не останется ничего. Даже воспоминаний. Она выловила несколько липовых соцветий из своей чашки и бросила их в огонь. — Идет война, — повторила она. – И мы в ней – не торговцы. И не мародеры, наживающиеся на людском горе. Мы – спасители. Гуманитарная миссия ООН. Мы спасаем слова. Выслеживаем, составляем описи. Есть своя библиотека и у нас – но это, к сожалению, одна полка. Одна полка печатаных книг. Изданных в разные годы и в разных местах. Двенадцать томов, два – без обложки, еще два – собраны по странице и склеены. Ну и, конечно же, горы разрозненных фрагментов: абзацы текстов из неизвестных книг навсегда утраченных авторов. Кто их написал и когда — установить сейчас невозможно. Наши лингвисты работают с этим богатством: разбирают, сопоставляют, каталогизируют. Но до сих пор нет ни одного учебника – их находили и уничтожали в первую очередь потому, что они «несут наибольшую опасность». — Нам бы вместо этих соплей три взвода солдат на захват телевидения бросить! – подал голос Сварог. – За десять минут мову бы вернули. И почти без крови! — Видишь, — доверительно понизила голос хозяйка, — у нас нет ни единого мнения по поводу оптимальной стратегии действий. – У армейских генералов назревает радикальный силовой вариант, который мне кажется космической глупостью. — Сварог безопасных путей не ищет, – заметил я, с уважительной улыбкой повернувшись к нему. – Брутальный мужчина! Настоящий полковник! — Это страшилище представилось тебе Сварогом? – Элоиза иронично скривила губы. – Сварог? Рог, ты ему так представился?

Я внимательно посмотрел на Красного столба. Рядом с этой женщиной он выглядел, как потрепанный жизнью волк. Даже взгляд у него был какой-то забитый, исподлобья, как у собаки. Разве что не вилял хвостом жалко и влюбленно. И куда делся весь его кровожадный шарм шизоида с гранатой, бультерьера без намордника? — Да, Элоиза. Я же и есть, в каком-то смысле, Сварог, – мягко попытался он защититься. — Славянский бог неба. И небесного огня. — Ну я вот что тебе скажу. На Сварога он пока не тянет, – хозяйка повернулась ко мне, продолжая выстебывать своего соратника. – Может быть, после того как еще с дюжину глупостей отмочит, еще жменю пуль словит, тогда и станет Сварогом. А пока он просто Рог. Рог, а не Сварог. Простой, упертый, негибкий. Рог коровы. Нет, даже не коровы – вот у коровы рога что надо, хорошо боднуть может. А этот – козлиный рог. Старого такого козла рог.