Мова

Я вздрогнул. Снова личный вопрос – совсем как тогда, когда она спрашивала, о чем я думаю. Неужели и сейчас закажет колу, вместо того, чтобы слушать меня? Она внимательно посмотрела мне прямо в глаза. Я не смог выдержать этого взгляда. — Ну да, верю, – промямлил я. – Когда я за границей, я верю в Hermes... – я заметил, как она скривилась. – Но у меня не так много денег, чтобы купить у них костюм. Просто когда смотришь их рекламу, действительно ощущаешь, что в мире есть что-то больше, чем ты. И что ты можешь к этому приблизиться.

Ее взгляд снова скользил по бутылкам за стойкой старого Мо. Но, кажется, на этот раз она слушала меня внимательно, просто ей не нравилось то, что она слышала. Я продолжил: — Но ведь здесь нет Hermes. Тут вообще из духовности – только бумажные «Мерседесы» на площади Мертвых. Ну и золотые купола у резиденции. — Так ты во что-нибудь веришь? – повторила она снова. — Ну да. Может быть, в какое-то перерождение или что-то в этом роде. Потому что грустно, если после смерти ничего не будет.

Странный у нас получался разговор – особенно если учесть, что скоро я погибну, хотя еще об этом не догадываюсь. — А вы, Аля? – спросил я. – Вы во что-нибудь верите? — Я христианка, – ответила Элоиза. — Христианка? – удивился я. – Но почему?

Христианство я воспринимал как трогательную историю про одного замученного еврея, которую брендировали средневековые итальянские дизайнеры. Багровые хитоны, обнаженное тело на кресте, Мария в голубом платке, бородатые апостолы – винтаж, хламиды, простая легкая обувь – все это устарело и не выглядело актуальным.

— Видишь ли. Раз были первые христиане, должны быть и последние, – она невесело улыбнулась. – Вот такие, как я – и есть последние христиане. — Но почему? – повторил я вопрос. Мне казалось, что такая современная и модно одетая девушка не может быть адептом настолько устаревшего культа. — Пойдем, я покажу. Она встала и стремительно направилась к выходу. «Только сопровождение» — приказала она Сварогу, и толпа чертей, которые последовали за нами, поредела. Мы пересекли людную улицу, спустились по какой-то лестнице, свернули на другую и уперлись в огражденный сеткой широкий фигурный столб, который торчал из-за бутика фальшивой итальянской сантехники. Чем-то этот столб напоминал вентиляционные шкафы метро – высотой с человеческой рост, шириной – примерно с кухню в моей хрущевке. Похоже, из покрытого штукатуркой кирпича, построен в каком-то необычном стиле, сейчас так не строят. Сверху размещалось фигурное медное навершие, под ним было круглое окно-иллюминатор. Элоиза отодвинула в сторону один из листов сетки и проскользнула за ограждение. — Рог, мы там сами разберемся, – приказала она Красному столбу. – Вы внешнюю безопасность обеспечьте. А внутри мы и сами справимся.

Я протиснулся за ограду следом за ней. Пол тут был, как и во всем чайна-тауне, деревянный. Но наши шаги по доскам сопровождало гулкое эхо, как будто под настилом ничего не было.

— Раньше тут была еще одна башня, – объяснила Элоиза. – Но ее взорвали, потому что она упиралась в какую-то инженерную распорку.

Деревянный настил подходил к этому странному сооружению не вплотную, но с небольшим – в полметра — зазором. Элоиза перепрыгнула через нее, ухватилась за обрамляющие окно украшения и полезла вниз, держась за металлические скобы, торчащие из лепнины. — Давай за мной, – приказала она мне. Только осторожно. Не сорвись. Тут под нами тридцать метров. Из твоей разбитой башки потом сложно будет слова извлекать.

Мы спустились на нижний уровень и увидели в стене, по которой карабкались, большое арочное окно. Элоиза забралась внутрь и позвала за собой, рекомендовав поберечь голову. Я осторожно шагнул туда, внутрь, заметив в темноте что-то огромное, грушеподобной формы. Прикоснулся – холодный металл. — Это же колокол! Вроде тех, что бывают в китайских храмах! — Мы на башне-звоннице. Тут есть лестница.

Сверху струился скудный свет. Я нащупал деревянную лестницу и полез следом за Элоизой. Вскоре мы оказались на ровной площадке внутри башни. Она щелкнула тумблером, зажглось электричество. Отсюда вниз вели кирпичные ступени. Мы спускались по ним, и в голову лезли всякие приключенческие фильмы, которые показывают по net-визору, когда хотят привлечь аудиторию перед важными для правительства новостями. Идти пришлось довольно долго, лестница была винтовой, над головой был лишь низенький потолок, по которому протянут провод с электрическими лампочками. Наконец лестница кончилась, проход повернул, и мы оказались в полной темноте. Судя по тому, что каждый наш шаг сопровождало долгое эхо, помещение было огромным. — Стой тут! Вот тут, – приказала она мне. Я сейчас.