Мова

— Виктор. Вот смотрите. Вы всю свою жизнь (тут я хотел сказать «хаты бомбили», но своевременно вспомнил, что он всем говорит, что мокрушник, а не вор) были близки к криминальному миру. Поэтому, если видите какое-то незнакомое вам явление, вы упрощаете его в соответствии с тремя вещами, которые держите в голове. Если человек стоит во дворе, это значит, что он готовится обокрасть чью-то квартиру. А этот, в костюме, может быть, любимую женщину ждет (тут Виктор снова набычился, потому что в его мире «любовь» по своей сомнительности располагалась где-то в той же области, что и «однополый брак»). Или, может быть, вышел воздухом подышать, или фазу Луны определяет, потому что интересуется астрономией.

— А чего он своей астрономией в моем дворе интересуется? — рявкнул Витя.

— Двор — это общая территория. Заборов у нас нет! Послушайте, мы с вами живем не в самом престижном районе города. Вы вот попробуйте вспомнить, когда тут в последний раз обокрали квартиру? А не когда человек, который прописан тут, обокрал хату в Гринвиче или Славянском квартале.

Этот довод зека Витю успокоил. И вправду, за последние двадцать лет криминогенная ситуация в Зеленом луге значительно улучшилась, потому что жители Зеленого луга сами были неисчерпаемым источником криминогенной ситуации.

— Ну спасибо. Успокоил, — улыбнулся он. — Когда на рыбалку поедем?

Фраза «когда на рыбалку поедем» для зека Вити — своего рода прощание. Отвечать на эту фразу не надо. Надо просто кивнуть и возвращаться к себе.

Джанки

Госнаркоконтроль любит громкие эффекты. Когда кого-то берут, так «маски-шоу» в брониках и с автоматами ломятся во все окна сразу, одновременно вышибают гидравликой входную дверь. Секунду назад ты мирно зависал на хате под эффектами от употребленного текста мовы. А тут — рраз, и в помещении двенадцать человек, дверей нет, все стекла в квартире разбиты, пол прожжен дымовой шашкой, кроме того, нельзя исключить и очередь из автомата в потолок, для драматизма. Бедный обдолбыш и так к реальности имел весьма косвенное отношение, а тут — такой приход. Поэтому и ссутся, а что вы думали? А вы спрашиваете, почему я считаю не лучшим вариантом нахерачиваться дома.

Мне все равно непонятно: зачем такое шоу? Ясно, что барыги в большинстве своем — дохлые рахиты, джанки — беспомощные котята, которых по медицинским показаниям в армию не взяли. За всю историю борьбы с мовой ни разу, кажется, не было такого, чтобы кто-нибудь оказал сопротивление. Ведь в чайна-таун они же не суются. Вот там бы отгребли их китайских скорострельных «Питонов» по полной! Но они не суются, потому что кому охота борщ хлебать с дырявым пузом?

Вот и вымещают на слабых. А может, они таким образом создают картинку для сетевизора? Чтобы их операции выглядели геройски, а не так, как они выглядят на самом деле — расправой мальчика над жуком-пожарником? Как должен быть организован идеальный арест наркомана или торговца? В квартиру заходят два человека. Спокойно предъявляют ордер на обыск и арест. Все.

Барыга

Китайцы говорят: когда тебе грустно — считай деньги. Или это только так говорят, что китайцы так говорят. Я китайского языка не знаю, поэтому ни в чем не могу быть уверен. Таких денег, чтобы при их подсчете можно было снимать стресс, у меня в квартире никогда не задерживалось, поэтому я решил пересчитать листочки с мовой, которые купил в Польше, а заодно их перепрятать. Обычно я распихивал свертки между страниц журналов, которые валялись у меня дома повсюду. Если бы у меня организовали профилактический обыск… Да что там! Если бы просто прошлись по подъезду со сканером, они бы мгновенно нашли все мои сокровища! Но голубые глаза и лицо отличника — моя лучшая защита. Никто никогда не мог допустить, что такой позитивный человек, как я, может у себя держать запрещенные вещества.

С самодовольной улыбкой я поднял рюкзак и еще раз внимательно осмотрел дырку от крючка (нужно будет зашить, потому что вещь фирменная и недешевая), открыл его и полез внутрь, чтобы вынуть листки. Пальцы, которые отлично помнили все внутренности моего верного спутника, вдруг наткнулись на что-то твердое, с острыми углами. Кажется, ничего похожего я в рюкзак не клал. Что это? Схватил — довольно тяжелое, потянул к себе, все больше уверяясь, что это нечто — не мое, и по весу, и по тактильным ощущениям, я такое в первый раз в жизни осязаю! И — вынул обтянутую черным дерматином книжку в твердой обложке. На ней была изображена какая-то древняя пиктограмма: солнце и луна, сплетенные в один логотип. Уже по этой иконке можно было понять… Почувствовать… Но голова отказывалась верить, этого просто не может быть…

На обложке золотым тиснением были нанесены слова с тем самым запрещенным кирилличным «і»… Что целиком исключало, что эта книга напечатана по-русски… Что могло означать только… Что она — действительно на мове… На ней было написано:

Уільям Шэкспір

Санеты