Мозаика

На мгновение в голосе Стаффилда прозвучала угроза. Он имел достаточно жизненного опыта, чтобы сейчас не превратиться в жертву.

— Вы поняли это? Будьте осторожны, — сказал он твердым голосом.

— ...А за это я положу для вас один миллион долларов США на номерной счет в Уругвае. Он будет в вашем распоряжении, когда ваши услуги нам больше не будут нужны.

Стаффилд беззвучно свистнул. Ну вот и морковка появилась рядом с плеткой, подумал он с мрачной улыбкой. Сколько раз он сам применял эту древнюю тактику? И она всегда срабатывала — близость богатства усиливала способность человека быть жестоким, предавать и рисковать.

Стаффилд любил деньги, но холодно сказал в трубку:

— Я не сделаю ничего, что подвергло бы опасности мою работу и семью. Ничего.

В голосе собеседника послышалась властность и холодная решимость, не оставлявшая места несогласию или недоверию:

— Нет, Стаффилд. Вы не понимаете. Вы добились успеха. Вы помешали Джулии Остриан и отправляете ее домой. Вы не позволите выйти на след киллера. Меня это устраивает, потому что вполне достаточно в нынешней ситуации. Но у нас с вами есть еще одно дело. Вы получите инструкции. Следуйте им. Не проявляйте небрежности или излишнего любопытства. Иначе вы не только останетесь бедным, но и умрете.

Телефон отключился.

* * *

Джулия настояла, чтобы Марша Барр отвезла ее снова в Альберт-холл. Охранники не хотели пускать женщин, особенно когда увидели засохшую кровь на одежде Джулии. Она убедила их пойти посмотреть программу прошедшего вечера, на обложке которой была ее фотография.

Ей нужно было войти внутрь, она хотела вернуть зрение.

Двое охранников исчезли внутри, а Джулия и Марша остались ждать их в морозной ночи. В воздухе витал запах приближающегося снегопада. Джулия почувствовала, как холод щиплет ей щеки и обжигает нос. На мгновение она задалась вопросом, видны ли сейчас звезды во всей их красоте. Как жаль, что она не видит их. И как жаль, что она больше не увидит мать...

События этой ночи вновь пролетели перед ней с отвратительной ясностью. Жестокое убийство повторялось в ее незрячем мире... лицо матери... тщетные вдохи... страшная боль... отчаянная борьба матери за жизнь... и неспособность Джулии спасти ее.

Слезы обожгли ей глаза. Мозг хотел постичь главное. Она сделала над собой усилие, чтобы сосредоточиться. У нее была цель — когда Скотланд-Ярд поймает убийцу, она должна иметь возможность опознать ее. Если же Скотланд-Ярд не сможет этого сделать, она возьмет дело в свои руки.

До сегодняшнего дня она просто хотела видеть. Теперь она должна видеть. Но она не могла никому сказать, что видела убийцу. Она дала обещание главному суперинтенданту.

— Не понимаю, что мы здесь делаем. — Марша от холода стучала зубами.

— Извини, Марша. Я знаю, что это не имеет смысла. Но мы с тобой проработали много лет, поэтому я прошу тебя об огромном одолжении. Пожалуйста, помоги мне с этим. Не спрашивай почему.

Зубы Марши, казалось, застучали еще громче. Джулия смогла уловить смирение в ее голосе:

— Как я могу отказать, когда ты так ставишь вопрос?

Охранники вернулись, опознали Джулию и впустили обеих женщин внутрь. Марша шла впереди, а Джулия, как обычно, сзади держала ее за руку, чуть повыше локтя.

— Ты хоть знаешь, что делаешь? — озабоченно спросила Марша.

— Я должна попытаться. Приведи меня туда, где мы с мамой стояли за кулисами перед тем, как я пошла на сцену.

— Я не уверена, что точно помню это место.

— Знаю. Приведи как можно ближе.

Оказавшись на месте, Джулия услышала, как Марша отошла назад.

— Что-нибудь еще? — Голос Марши, казалось, отзывался эхом в огромной пустоте амфитеатра.

— Я собираюсь восстановить все, как было сегодня вечером перед тем, как я начала играть. Мне нужна тишина.

— Как хочешь.

Как только Марша замолчала, Джулия закрыла глаза и уронила свою трость. Без всякого усилия в ее мозгу внезапно ожили потрясающие этюды Листа. Музыка, казалось, росла внутри нее, порождая всепоглощающее нетерпение. Она пошла, считая каждый шаг. Представила себе свой «Стейнвей», вызвала в воображении восторженный шорох зрительного зала, смогла услышать музыкальное крещендо. Ее обнаженные нервы затрепетали от нетерпения, а пальцы потребовали прикосновения к клавиатуре.

Восемь, семь. Она слышала, как зрители затихли от напряжения.

Шесть, пять. Огромный инструмент дожидается ее, живой, как любое дышащее существо.

Четыре, три. Ужас сдавил горло.

Два... один. Она не увидела света.

Ее плечи упали. Слезы наполнили глаза. Ничего. Все та же темнота, хотя теперь и не бархатная. Холодная, как Антарктида, и оттого неприступная и черная.

Я не могу — не должна — жить так. Я обязана опознать убийцу матери, когда ее поймают.

Она сдержала стон разочарования и неистово протянула руку туда, где, как она ожидала, должен стоять рояль. Его там не было. Застигнутая врасплох, она, пошатываясь, двинулась вперед.