Мозаика

— Nada[22]. Все мои находки сводятся к тому, что посол Дэниэл Остриан умер в старости от сердечного приступа, а его единственный сын Джонатан Остриан погиб в автомобильной катастрофе. Нет людей, нет и сведений. Я проверял их альма-матер и все университеты в Нью-Йорке и Вашингтоне. Это заняло уйму времени, но нигде нет никаких бумаг.

— Как насчет их вдов? И детей?

— Вдова Дэниэла умерла давным-давно, а вдова Джонатана находится где-то в концертном турне со своей дочерью, пианисткой. С единственным ребенком, Джулией Остриан. Когда-нибудь слышал о ней?

Они разделись и встали под душ.

Пинку не пришлось долго думать.

— Не-а. Концертирующие пианистки — это не мой профиль. Вся эта старомодная классика. У меня уши от нее вянут. Исключено.

После тренировки рыжие волосы Сэма прилипли ко лбу, а кожа блестела от пота. Он молчал, и по всему было видно, что крепко задумался. Или старался избежать следующего вопроса Пинка.

— Ты ее знаешь, не так ли? Эту Джулию Остриан... — сказал Пинк.

— Пару раз слышал, как она играет, — признался Сэм, у которого были все ее записи на компакт-дисках. — Высокий класс. Одна из самых лучших. В ее игре такая мощь и целостность. Трудно поверить, что она приходится внучкой королю недвижимости. Скорее можно было бы ожидать, что она займется бизнесом или предпочтет просто оставаться в обществе богатеев.

— Ты хорошо знаешь эту женщину?

— Совсем немного. Но ее игра в самом деле берет за живое.

Пока они принимали душ и одевались, Сэм думал, почему пакет из Армонка отправили ему. Похоже, ему придется бросить все это. Поднимаясь по лестнице в свой кабинет, Сэм решил поработать над отчетами и слегка прибрать на столе. Это могло бы успокоить совесть. Но сердце не лежало к подобному времяпрепровождению.

Он посмотрел на своего друга-великана:

— Пообедаем?

— Отличная идея. — Пинк похлопал себя по твердому, плоскому животу. — Я умираю от голода.

* * *

МАКЛИН (ШТАТ ВИРДЖИНИЯ)

Сэм и Пинк остановили свой выбор на итальянском ресторанчике в близлежащем Маклине. Они сели у бара и заказали пиво и пиццу с поджаренными дольками помидоров и анчоусами. Воздух пропах пивом, орешками и субботней послеполуденной леностью. По телевизору шел бесконечный цикл последних новостей Си-эн-эн, и посетители просто выжидали, когда можно будет переключиться на очередной футбольный матч университетских команд.

— Думаешь, мы когда-нибудь выйдем на пенсию? — Пинк взял пригоршню соленых орешков.

— По-моему, мы еще слишком молоды, чтобы говорить о пенсии, не так ли? — Сэм знал, что Пинк обеспокоен ситуацией. Он провалил операцию в Брюсселе, и Лэнгли отозвал его домой в неопределенный «отпуск». Но Пинк был прирожденный полевой агент и не хотел заниматься ничем иным.

— Может быть. Но некий брокер связался со мной и хочет, чтобы я обратился в инвестиционные фонды за облигациями и ценными бумагами. Он все говорил мне, что я плохо выгляжу. — Широкое лицо Пинка резко помрачнело. — Боже, если бы он был доктором, я подумал бы, что он готовит меня к фатальному диагнозу. Вроде того, что через пару месяцев я умру. И моя бедная сестра и племянницы не получат ни гроша, потому что я транжира и за всю жизнь не заработал больше одного и двух десятых процента на все, что умудрился сберечь, причем эти проценты не растут год от года.

Пинк любил семью своей сестры и всегда чувствовал некоторую вину за то, что редко с ними виделся. Сэм сдержал улыбку.

— Думаю, у тебя еще есть время, чтобы исправить ситуацию.

Пинк сидел, склонившись над своим темным пивом «Нью-касл». Затем выпрямился:

— Я никогда не чувствовал себя лучше. Здоровье у меня в порядке. Боже мой, пенсия! Государственное вспомоществование. Социальное обеспечение. Ферма на севере штата Нью-Йорк, где зимой мерзнут яйца, а летом тебя заживо сжирают комары.

— Тебе бы лучше отправиться на задание в Сахару. Или в Сибирь.

— Ты, черт подери, прав.

— Там те же климатические проблемы, Пинк. Испепеляющая жара. Холодные зимы.

Пинк бросил на него раздраженный взгляд:

— Ты меня понял.

Сэм пил пиво и присматривался к другу. Он заметил едва уловимую искру отчаяния в его взгляде.

— Тебе нужно вернуться к оперативной работе. К какому-то заданию. Ты сходишь с ума. Очень скоро ты станешь ходить в зоопарки и говорить о переезде на станцию метро «Кристал-сити», где бы ты мог изображать какую-нибудь экзотическую деятельность.

Пинк кивнул:

— Кошмар. Чувствую себя как в чистилище.

Сэм понимал, в какую переделку попал друг. Пинк был без работы уже почти шесть месяцев, и по Лэнгли ходили слухи, что на последнем задании он совершил такую грубую ошибку, что едва ли его теперь куда-то пошлют. Нужно разузнать об этом, может, он сумеет помочь Пинку.

— Угу, — сказал ему Сэм. — Слово «чистилище» лучше всего описывает твое положение. Согласно католической теологии, оно находится прямо на границе ада и предназначено для тех, кто не осужден на вечные страдания, но и не допущен в рай.

— Это я и есть, — вздохнул Пинк и сделал большой глоток. Его лицо постепенно опускалось все ниже к кружке. Вдруг он застыл, а взгляд уперся в экран телевизора над стойкой бара.