Мозаика Парсифаля

Майкл поспешно присоединился к торопящейся части человечества и начал как мог быстро пробираться сквозь плотную массу людей к пути номер тридцать шесть. Как обычно, он помнил это из прошлого, гигантское помещение вокзала было забито людьми. Крикливые отъезжающие и вопящие прибывающие пассажиры сталкивались, образуя завихрения в двух противоположных потоках. В грозном реве толпы вдруг можно было услышать отдельные яркие эпитеты – носильщики тоже, очевидно, бастовали. Потребовалось пять лихорадочных минут, чтобы пробиться через гигантскую каменную арку и выбраться на нужную платформу, по обеим сторонам которой находились пути. На платформе царил хаос еще больший (хотя это казалось невозможным), чем в здании вокзала. С севера прибыл переполненный поезд как раз в то время, когда готовился к отправлению экспресс на Венецию. Электрокары с багажом врезались в орды загружающихся и разгружающихся пассажиров. Это было истинное столпотворение – сцена из Дантова ада, причем из самых нижних его кругов.

Вдруг на противоположной стороне платформы сквозь мельтешащую толпу Хейвелок увидел женщину. Поля мягкой шляпы затеняли ее лицо. Она сошла с прибывшего поезда и, стоя вполоборота, разговаривала с проводником. Эту стрижку, этот цвет волос, эту форму шеи Майкл уже видел. Плащ, шарф, шляпа – те же, что носила она. Но такие видения бывали у него и раньше – и, к сожалению, чересчур часто. К сожалению.

Женщина повернулась к нему лицом. Острая боль ударила Хейвелока по глазам, пронизала виски, скользнула вниз и словно скальпелем рассекла грудь. Лицо, то появляющееся в просветах толпы, то вновь исчезающее, не было очередной галлюцинацией. Это она!

Они встретились взглядом. Ее глаза в ужасе расширились, лицо превратилось в неподвижную маску. Резко отвернувшись, она поспешно нырнула в толпу.

Майкл зажмурился на секунду, пытаясь избавиться от боли, от шока и дрожи, которая, неожиданно охватив его, мешала двигаться. Он бросил чемодан. Надо мчаться, бежать, догнать этот оживший труп с Коста-Брава! Итак, она жива! Женщина, которую он любил! Призрак, предавший их любовь и поплатившийся за это жизнью!

Он помчался как безумный, без оглядки, расталкивая людей, выкрикивая ее имя, приказывая ей остановиться, требуя, чтобы толпа задержала беглянку. Он пробежал платформу, пробился через каменную арку, не замечая возмущенно кричащих пассажиров, которых он поверг наземь на своем пути, не обращая внимания на тычки и удары, отбрасывая в сторону руки, цепляющиеся за него и разрывающие на нем одежду.

Все напрасно. Ему так и не удалось увидеть ее вторично в вокзальной толпе.

Глава 4

Появление Дженны Каррас, словно страшный удар грома, снова отбросило Майкла в мир теней, который он совсем недавно покинул. Она жива! Надо двигаться, если он хочет ее найти. Майкл как слепой продирался сквозь толпу, отбрасывая прочь преграждающие путь, жестикулирующие руки, отталкивая чьи-то протестующие плечи. Вначале первый выход, за ним – второй, затем – третий, четвертый. Он останавливался, чтобы обратиться к тем немногим полицейским, которые попадались на пути. Откуда-то из глубин сознания выплывали жалкие обрывки итальянского словаря. Он кричал, пытаясь обрисовать ее внешность, заканчивая каждую ломаную фразу словом «соккорсо»[4] и получая в ответ пожатие плечами, сопровождаемое неодобрительным взглядом.

Майкл продолжал бежать. Лестница – двери – лифт. Он сунул 2000 лир женщине, которая шла в дамский туалет, 5000 какому-то рабочему. Он умолял, сам не зная о чем, трех железнодорожных кондукторов с сумками в руках.

Все безуспешно. Ее нигде не было.

Хейвелок прислонился к мусорной урне, по лицу и шее катились крупные капли пота, оцарапанные руки кровоточили. Какое-то время он с трудом сдерживал рвоту. Он был на грани истерики. Надо взять себя в руки.

Для этого был лишь один способ – не прекращать движения, постепенно замедляя его скорость. Заставить молот в груди стучать не так часто, вернуть к жизни хотя бы часть разума, чтобы обрести способность думать. Майкл вспомнил о своем чемодане. Вероятность того, что он все еще на месте, ничтожна. Но поиски – это действие, возможность двигаться. Хейвелок снова стал пробираться сквозь толпу. Теперь уже в обратном направлении. Никаких чувств, кроме боли, он не испытывал. Люди по-прежнему орали и жестикулировали. Ему казалось, что он попал в темный туннель, где вихрем кружатся тени, совершенно не представлял себе, как долго пробирался через арку к практически пустой теперь платформе, потому вместе с остальными утратил и чувство времени. Экспресс на Венецию давно ушел, а поезд, пришедший с севера, кишел уборщиками. Тот самый поезд, который привез Дженну Каррас.