Мозаика жизни

Он медлил с ответом. Дженни нахмурилась, но терпеливо ждала.

Мы познакомились через Чада, — наконец произнес он.

Брови взлетели сами собой.

Ты вместе с ним училась в колледже. В университете Вилланова.

Так она еще и образование умудрилась получить! В уме завихрились вопросы: чем она увлекалась, нравилось ли ей учиться, какая у нее специальность? Но Дженни твердо приказала сознанию: каждый раз занимайся одной темой. А нынешняя тема — ее отношения с Люком — чрезвычайно важна.

Наверно, я приехала сюда с Чадом кататься на лыжах. — Она произнесла фразу как утверждение, а не как вопрос. Но все же ждала от Люка подтверждения.

Ты приезжала четыре зимы подряд, — кивнул он. — Вместе с восемью или десятью друзьями и подружками Чада. Как только выдавалось свободное время, ваша банда приезжала сюда.

Похоже, ты был не в восторге от нас. — Уголки губ поднялись в улыбке. — Шумная группа студентов из колледжа. Мы мешали тебе, так?

Нет, не так.

Дженни понимала, что Люк о чем-то не упомянул, что-то в их первой встрече вызывало в нем какую-то неловкость. Он словно превратился в натянутую струну. Застывшие плечи. Нахмуренные брови. И еще одно доказательство — Люк так и не дотронулся до обеда. Дженни решила, что лучше пока оставить в стороне эту часть их прошлого. Она всегда может вернуться к ней потом.

Мы давно женаты?

Через несколько месяцев мы отпразднуем нашу пятую годовщину, — чуть улыбнулся он.

Пять лет вместе, — пробормотала она. — Мы были счастливы?

Очень. — Он наконец поддел вилкой ломтик колбасного хлеба и принялся есть.

Дженни подумала, как удивительно, что перемена направления в разговоре преобразила его. Минуту назад он выглядел напряженным и взвешивал каждое слово, а сейчас совершенно расслабился.

И как мы живем? — спросила она, намазывая половину лепешки маслом. — Что мы любим вместе делать?

Зимой мы работаем. Тяжело. С восхода солнца, и пока оно не сядет, заняты делами курорта. Это честная жизнь. — Он усмехнулся. — И за четыре-пять месяцев мы зарабатываем столько, что нам хватает на весь год.

Мы работаем только пять месяцев из двенадцати?

— Мы много работаем пять месяцев, — засмеялся он. — Впрочем, здесь целый год находятся дела. Время, когда не сезон, мы посвящаем прокладке новых лыжных трасс. Но обычно летом мы позволяем себе немного полентяйничать. — Глаза его сверкнули от какого-то воспоминания, отчего Дженни чуть не залилась краской. — Часто совершаем длинные прогулки, — совсем тихо проговорил он. — Только мы. Вдвоем. Туда, вверх, на гору.

Выражение его красивого лица вызвало в воображении Дженни самые разные эротические картины. Ведь они были там одни, их скрывали деревья и кустарники. Сердце бешено заколотилось при мысли, что они с Люком занимались любовью на природе.

Так мы много гуляем? — Она положила вилку и разглядывала его из-под полуопущенных век.

Много. — Он тоже изучал ее своими черными глазами. — Это наш любимый отдых.

Теперь ее щеки пылали. Ведь совершенно очевидно, что их любимый отдых не имеет ничего общего с вышагиванием по лесным тропинкам.

Мы были очень счастливы вместе. — Он поднял голову и засмеялся. Потом накрыл ее руку своей.

Так что же произошло? — быстро сорвался с языка вопрос.

Он тяжело вздохнул. Казалось, что и воздух вокруг них дрожит от сожаления и печали. Он не убрал свою руку, а напротив, сжал ее запястье еще крепче.

Можно мы отложим эту тему? — И прежде чем она успела ответить, продолжал: — Я понимаю, надо обсудить наш разлад. Тебе надо знать, что произошло. Но у меня такое чувство, будто мы теперь только начинаем наши отношения.

Хорошо, — согласилась она. — А что, если ты расскажешь мне о своем отце? Ты говорил, что он умер три года назад. Значит, когда мы поженились, он был жив. Я ему нравилась? Мы жили с ним дружно?

Папа любил тебя как свою родную дочь. — Люк засмеялся. — Конечно, ведь ты все делала правильно.

Что ты имеешь в виду?

Ты любила природу. Любила кататься на лыжах. Говорила, что «Прентис-Маунтин» для тебя самое лучшее место во всем мире. И ты работала не покладая рук, чтобы курорт процветал. — Он отпустил ее руку и сцепил пальцы на затылке. — И ты умела готовить! В папином списке твоих достоинств это занимало самую верхнюю строчку.

Дженни улыбнулась. Приятно узнать, что у тебя были прекрасные отношения со свекром.

— А я встречалась когда-нибудь с твоей матерью?

Она погибла… — покачал головой Люк, — дай подумать… теперь уже четырнадцать лет назад. Она с отцом ехала на снегоходе. Они сорвались с трассы. Отец проклинал себя. Не думаю, чтобы он вообще простил себе… — Люк погрузился в воспоминания, глаза затуманились, будто смотрели в прошлое. — Мне было двадцать. Чаду одиннадцать. Хорошо, что он был еще маленький и нуждался в заботе. Уверен, что благодаря этому отец пережил тот ужас.

Тот ужас, должно быть, ударил по всем в вашей семье. — Узнав о возрастном разрыве между братьями, Дженни произвела несложный расчет. — Между тобой и Чадом разница девять лет.

Люк моргнул. Она задела больной нерв.

Да, да. — Он чуть вздернул подбородок. — Между тобой и мной тоже разница девять лет.