Мозаика жизни

—Если мы были так близки, то что случи­лось? — Дженни облизала пересохшие губы. — Почему мы перестали быть вместе? Ты знаешь, почему мы не поженились?

—Потому что мой старший брат украл те­бя. — Он сжал ее руку. Глаза стали жестки­ми. — Ты принадлежала мне. Но стоило мне уехать, как он прикарманил тебя. — Чад просто излучал горячую, резкую, тяжелую горечь. — Он будет делать что угодно, — продолжал Чад, — говорить что угодно, лишь бы заставить тебя остаться с ним. Он так поступал и до не­счастного случая. Так будет и теперь. Ты дол­жна быть очень осторожна, Дженни. Я знаю своего брата. Когда захочет, он может быть же­стоким.

Человек, о котором говорил Чад, совсем не походил на Люка, которого Дженни начала уз­навать, которого начала любить. В сценарии, набросанном Чадом, явно проступало какое-то искажение.

Чад провел рукой по ее щеке, взял за подбо­родок. Первым стремлением Дженни было вы­рваться из его рук. Но мольба в его глазах оста­новила ее. Так звуки дудочки факира действуют на кобру.

—Обещай мне, что ты будешь осторожна, — ласково шептал Чад. — Обещай, что не будешь верить тому, что он говорит. Приходи ко мне.

От тревоги, от паники разрывалось сердце, гудело в ушах. Кто говорит правду? Кому ве­рить?

—Все хорошо, — промурлыкал Чад. — Ус­покойся, все хорошо. — Рука проскользила по изгибу шеи и там осталась. — Я не прошу тебя верить тому, что я говорю о нем. Я хочу толь­ко одного — справедливости. Но не верь и то­му, что он говорит обо мне. — Чад облизнул нижнюю губу. — Что рассказывал обо мне Люк?

Дженни на минуту задумалась, потом слабо покачала головой.

—Ох, перестань, — усмехнулся Чад. — Не могу поверить, будто брат не пользовался лю­бой возможностью, чтобы принизить меня.

—Правда. — У Дженни вдруг вспыхнуло желание защитить мужа. — Он ничего не гово­рил.

Чад с сомнением посмотрел на нее, но не решился настаивать.

Дженни моргнула. До нее с опозданием до­шло, что Чад сидит слишком близко. Одна его рука ласкала шею, другая лежала на ее бедре. А она сидела на кушетке послушная, точно ягне­нок.

Чад нагнулся к ней.

—Подожди! — Ей отчаянно захотелось убе­жать. Но его рука на шее удерживала ее. Не­произвольно сработал инстинкт. Она выставила вперед руку и прижала пальцы к его губам. У нее не хватало сил оттолкнуть его, но она предупредила его следующий шаг. — Я не гото­ва к этому.

Пыл, светившийся в шоколадных глазах, ни на йоту не померк. Он взял ее руку и стал це­ловать пальцы.

—Откуда ты знаешь? А к поцелуям Люка ты готова?

—Это не твое дело. Мне это не нравится, Чад. — Она вырвала у него руку. — По-моему, это неправильно.

Его рука крепко держала ее за шею. Он не делал ей больно, но и не отпускал.

—Раньше ты считала, что это правильно, — шептал он, его дыхание щекотало ей щеку.

—Меня не интересует, что было раньше. — Она посмотрела ему в глаза. — Если у нас была связь — это неправильно. Мы поступали плохо.

—Мы любили друг друга, — настаивал он. — А если кто и поступал неправильно, то это Люк. Ему не стоило отбивать мою женщи­ну.

—Ты уже второй раз так говоришь обо мне, будто я твоя собственность.

Взгляд Чада внезапно заволокло страстью. Он крепче обхватил ее шею.

—Тебе это нравилось. В колледже ты хотела, чтобы я называл тебя «моя женщина». Страстно хотела.

Страх прокатился по всему телу. Она упер­лась ладонью ему в грудь и сдавленно произ­несла:

— Пожалуйста, Чад, позволь мне уйти.

Что-то в ее тоне заставило его откинуться назад.

—Ты меня боишься. — Чад нахмурился. — Не бойся меня, Дженни, — пробормотал он.

—Ох, Чад. — Дженни почувствовала укол жалости. — Прости меня. Не обижайся. — Она вздохнула. — Не надо забывать, что я ничего не помню: ни того, что было в колледже, ни даже того, что было две недели назад. Ты должен быть терпеливым. Так же, как и я должна быть терпеливой. Эмоции нельзя вызвать силой.

—Тяжело быть терпеливым, — он обхватил пальцами ее подбородок, — когда я вспоминаю, как мы были вместе. Как ты относилась ко мне. Как ты нуждалась во мне. — Он хрипло засмеялся. — Как ты добивалась меня. Мне не хватает этого. Ужасно не хватает.

Он склонился над ней. В глазах цвета кори­цы снова мерцало желание.

—Нет, — твердо проговорила она, опять упершись ладонью в его грудь. — Я не хочу.

—Откуда ты знаешь, что не хочешь? — Он словно отмел ее нежелание. — Ведь ты даже не пыталась. — Чад одарил ее томной улыбкой. — Ты можешь открыть, что очень даже хочешь. Я знаю, я хочу.

«Но я ничего к тебе не чувствую, — хотелось ей крикнуть. — Ничего и близко похожего на то влечение, какое испытываю к Люку».

—Раньше ты всегда наслаждалась, целуясь со мной, — продолжал Чад. — Ты многим наслаждалась, когда была со мной. — И Чад при­тянул ее к себе.

—Нет! — еще тверже запротестовала Джен­ни.

Оттолкнув деверя, она высвободилась из его рук. Она увидела фотоальбом, который каким-то образом опять оказался на кофейном столи­ке. Дженни схватила его и прижала к груди как щит.

Нелепейшее положение. На кушетке сидел Чад и явно хотел ее. В двух шагах от него сто­яла она, охваченная омерзением от одной толь­ко мысли о его поцелуе.