Мозг

Ранад быстро замерил у Лизы кровяное давление. Оно поднялось до 150 на 60. Во время операции давление устойчиво находилось на уровне 105 на 60. Что-то не так!

— Подождите, — сказал он Ньюмену, бросая взгляд на кардиомонитор.

Сокращения были регулярными, но замедлялись — паузы между пиками удлинялись.

— Что случилось? — спросил доктор Ньюмен, уловив возбуждение в голосе Ранада.

— Не знаю. — Ранад замерил венозное давление, готовясь ввести нитропруссид для снижения давления. До этого момента Ранад считал, что изменение показателей жизненно важных функций отражало реакцию лизиного мозга на хирургическое вмешательство. Но теперь он начал опасаться кровотечения! От этого и могло подниматься давление в черепе. Тогда становилась понятна последовательность признаков. Он вновь замерил кровяное давление. 170 на 100. Он немедленно ввел нитропруссид. При этом у него все внутри похолодело от ужаса.

— У нее, возможно, кровоизлияние, — произнес он, наклоняясь, чтобы поднять веки Лизы. Он увидел то, чего так боялся. Зрачки расширялись. — Я уверен, что у нее кровоизлияние! — крикнул он.

Стажеры глядели друг на друга поверх пациента. Они думали об одном и том же. — Маннергейм придет в ярость, — произнес доктор Ньюмен. — Лучше позвать его. Давай, — велел он Нэнси Донован. — Скажи ему, что здесь экстренная ситуация.

Нэнси Донован бросилась к интеркому и вызвала центральную.

— Будем снова вскрывать? — спросил доктор Лоури.

— Не знаю, — ответил Ньюмен нервно. — Если у нее кровоизлияние в мозге, лучше было бы экстренно получить томограмму. Если кровотечение в месте операции, тогда нужно вскрывать.

— Кровяное давление все растет, — недоверчиво произнес Ранад, глядя на свой прибор. Он приготовился вводить новые медикаменты для снижения давления.

Два стажера оставались недвижимы.

— Кровяное давление все растет, — закричал Ранад. — Делайте что-нибудь, Христа ради!

— Ножницы, — прорычал доктор Ньюмен. Ножницы шлепнулись в его руку, и он стал разрезать только что наложенные швы. Когда он добрался до конца шва, рана самопроизвольно раскрылась. Стоило ему потянуть черепную створку, как удаленный для краниотомии участок черепа вытолкнуло. Он пульсировал.

— Дайте мне те четыре флакона крови! — прокричал Ранад.

Доктор Ньюмен разрезал два основных шва, удерживавших створку на месте. Она вывалилась прежде чем он успел ее подхватить. Мозговая оболочка выглядела зловещим темным вздутием.

Дверь операционной резко распахнулась и влетел доктор Маннергейм в расстегнутой, если не считать двух нижних пуговиц, операционной куртке.

— Что здесь, черт побери, происходит? — заорал он. Тут он увидел пульсирующую и вздутую мозговую оболочку. — Боже правый! Перчатки! Дайте мне перчатки!

Нэнси Донован начала вскрывать новую пару перчаток, но он выхватил их у нее и натянул без обработки.

Как только было разрезано несколько швов, мозговая оболочка раскрылась и ярко-красная кровь тонкой струйкой плеснула на грудь Маннергейма. Он был весь в крови, но вслепую разрезал последние швы. Он знал, что нужно отыскать место кровотечения.

— Отсасыватель, — крикнул Маннергейм. Неприятно жужжа, машина начала отсасывать кровь. Сразу же стало ясно, что мозг сместился или вздулся, так как Маннергейм быстро на него натолкнулся.

— Кровяное давление падает, — сказал Ранад.

Маннергейм заорал, требуя нейрохирургический подъемник, чтобы попытаться увидеть основание операционного поля, но кровь вновь все залила, как только он убрал отсасыватель.

— Кровяное давление…, — начал Ранад и сделал паузу. — Кровяное давление не замеряется.

Звук кардиомонитора, сопровождавший операцию на всем ее протяжении, замедлился до болезненной пульсации и совсем умолк.

— Остановка сердца! — прокричал Ранад.

Стажеры сдвинули тяжелые хирургические салфетки, обнажив тело Лизы и закрыв голову. Ньюмен взобрался на табурет у операционного стола и попытался восстанавливать сердечную деятельность, нажимая на грудину.

Доктор Ранад, прекратив измерять кровяное давление, открыл все трубки внутривенного вливания, стараясь как можно быстрее подать жидкость в лизино тело.

— Стоп, — заорал Маннергейм, отступивший от операционного стола, когда доктор Ранад крикнул об остановке сердца. С выражением полного поражения Маннергейм бросил нейрохирургический подъемник на пол.

Некоторое время он постоял здесь, опустив руки по бокам; с его пальцев стекали капли крови частицы мозга. — Хватит!

Бесполезно, — произнес он. — Очевидно повреждена крупная артерия. Похоже, оттого что чертова пациентка всадила эти электроды. Вероятно, артерия была пробита и находилась в спазме, которого не заметили из-за припадка. С ослаблением спазма из нее потекло. Ее уже никак не оживить.

Подхватив хирургические штаны, чтобы не дать им упасть, Маннергейм повернулся к выходу. От двери он оглянулся на стажеров. — Закройте все так, как будто она еще жива. Поняли?

Глава 5